Секрет на троих

Васильева Лариса

– О будущем? Не смеши меня. – Съязвил я.
– Моё будущее перечеркнуто уже давно. Карлос первым уничтожил меня, а «Уорвикс» просто додавил до конца. У меня нет ни сил, ни желания делать эту самую денежную карьеру. Всё что я хочу и ищу в жизни – это понимания. А когда на горизонте вдруг появляется такой человек, ты вставляешь мне палки в колеса. Ответь мне, со сколькими девушками ты дружил в свои шестнадцать? – Брат промолчал. – А я ни с одной. – Не дожидаясь его слов, ответил я. – А скольких перецеловал? –

Брат опять промолчал. – А я ни одну. А со сколькими у тебя был секс?

Еще ни разу я не разговаривал с Эйденом на такие щекотливые темы. Обычно мы избегали откровенностей, но тут меня прорвало.

– Опять молчишь? – Я разозлился. – А у меня ничего этого не было. Потому что я шарахаюсь и бегу от девчонок как полоумный. Селин Дойл единственный человек, который не вызывает во мне панического страха, когда просто прикасается ко мне. А когда мы целуемся, я даже испытываю наслаждение. Но тебе этого не понять. У тебя ведь свои правила и законы, раз я живу в твоём доме.

Эйден был бледен. Я понял, что своим монологом, наконец, смог пробить защитную оболочку старшего братца и подобраться к нему на максимально близкое расстояние.

– Я не знал. – Прошептал он и, взъерошив волосы, опустил голову.

– А ты и не пытался узнать.

Эти слова я швырнул в него как мячик от пинг-понга. Резко и отрывисто. Я хотел, чтобы в них прозвучало как можно больше ненависти и презрения. И они окончательно раздавили его. Эйден тяжело опустился на диван и спрятал лицо в ладонях.

– Ты прав. – Его голос прозвучал хрипло и как-то неестественно. – Даже не пытался.

Он поднял голову, и я заметил, как же много у него морщин. А ведь ему было только двадцать семь лет. Эйден воспроизвел непонятный жест рукой.

– Можешь делать что хочешь. – Пробормотал он. – Я не буду против.

Я должен был просто вежливо поблагодарить его, но я – мерзавец. Не смог не съехидничать.

– О! Его величество дало добро! Какое великодушие! – И уже с ненавистью. – Не надейся на слова благодарности. Ты знаешь, как я к тебе отношусь!

После этого у нас началась скрытая война. Я намеренно не разговаривал с ним, а Эйден первый не подходил с беседами. Попытки Фейт примирить нас ни к чему хорошему не привели. Вместо заключения мира мы еще пару раз поссорились и даже один раз едва не подрались. Фейт пришлось махнуть на нас рукой.

За весь ноябрь мы с братом не сказали друг другу ни одного доброго слова. И если бы не поддержка Селин, если бы не её нежность и забота, я просто бы сошел с ума. Она часто бывала у нас и Эйден ни разу не возразил. Просто молча кивал и пропускал нас в мою комнату.

Секса у нас, однако, тоже не было. Дальше поцелуев дело просто не шло. И причина была не в ней, а во мне. Это я вздрагивал и отворачивался всякий раз, когда Селин начинала попытки

к сближению. Я с ужасом представлял, что наступит день, когда ей всё это надоест и она бросит меня ради более нормального парня. Однако этого не происходило и это вселяло в меня хоть какую-то надежду.

По выходным я по-прежнему помогал в магазине и Эйден вечером отвозил меня домой. Только вот болтать мы с ним перестали. Я сидел, уставившись всю дорогу в окно, а брат хмуро следил за дорогой.

К концу ноября неожиданно похолодало. Подул морозный арктический ветер, и нас завалило снегом. Ну не то чтобы завалило, но на материке снега выпадало гораздо меньше. Потом вдруг неожиданно потеплело, и почти весь снег растаял. А потом опять ударил мороз.

Утром в последнюю субботу ноября мы с трудом добрались до Ньюпорта. И дело было не в пробках, которых практически не было, а в наледи, образовавшейся на асфальте. За день гололёд согнало, но когда вечером Эйден приехал за мной, корочка льда уже начинала покрывать дорогу.

Он поспешно запер магазин, объяснив, что хочет добраться до дома до начала настоящего гололёда. Я насуплено промолчал и Эйден просто кивнув, сунул ключи от магазина в карман куртки и уселся за руль. Я сел рядом.

Мы пристегнулись и поехали. Эйден настроил радио. Блоки музыки периодически прерывались тревожными новостями, советовавшими быть осторожней на дорогах. Якобы из-за сильнейшего гололёда возможны аварии и всяческие катастрофы.

Когда в очередной раз композиция Джастина Тимберлейка прервалась из-за совета поменять обычную резину на шипованную, я недовольно пробурчал.

– Надоели. – И щелкнул магнитолой, переключив в режим проигрывания дисков. Из динамиков полилась обычная попса, зато без перерывов на новости.

– У тебя всё нормально? – Тут же отозвался Эйден и повернулся ко мне.

– Вполне, - пожал я плечами и тут же предупредил, - на дорогу смотри!

Эйден повернулся обратно.

– Ты что, решил провести сеанс нравоучений? – Усмехнулся я.

– Нет. Просто спросил. – Ответил брат.

– Не переживай за меня. – Я всё еще был зол на него, потому и грубил. – Когда ты не суёшься у меня всё о^, кей.

– Ладно. – Эйден неуверенно передернул плечами. – Я и не суюсь.

Мы немного помолчали.

Едва мы покинули Ньюпорт, вокруг почти мгновенно разлилась темнота. Встречных машин не было, и Эйден включил дальний свет. Двадцать минут по обледенелой дороге, и мы будем дома.

– Нельсон, послушай….

Неужели он решил опять начать никому не нужный разговор. Ясно же, что я не желаю его слушать.

– Я…мне просто неловко как-то с тобой ссориться. – Он сжал губы.

– Вот и не ссорься. – Спокойным тоном посоветовал я.