Секрет на троих

Васильева Лариса

– Не будет! – В её словах было столько уверенности. Я вздрогнул. – Если ты расскажешь всю правду о себе. Расскажешь о том, как отец издевался над тобой, что ты чувствовал, когда она ушла от вас. Она твоя мать, Нел, она должна выслушать тебя и понять.

– А мне не надо её понимание. – Продолжал упрямиться я и она рассвирепела.

– Нет, чёрт возьми, надо! Надо! Очень надо! Ты сам себя живьём съедаешь, разве ты не видишь, что разрушаешь себя. Тебе не хватает матери, да признай же это, наконец! – Она подскочила к столу и выудила оттуда фотку. И когда

она только нашла её? Была-то у нас пару раз, а уже так освоилась. – Ты хранишь её до сих пор. Не сложно догадаться, что она и есть твоя мать. Вы так похожи! Отдайся, наконец…!

Я гневно повернулся к ней.

– Чему мне еще следует отдаться? – Сквозь зубы процедил я.

– На волю чувствам, - закончила она прерванную фразу. Я почувствовал себя параноиком.

– Дура! – В сердцах я отвернулся от неё и стукнул кулаком в стену. Разбитые в кровь костяшки пальцев заныли, и я поднёс их ко рту. На обоях остались кровавые точки. – И вообще, - я вновь повернулся к ней, – я не нуждаюсь в твоих советах. Лучше придержи их для себя. Посмотрим, когда тебя повезут на операцию, сохранишь ли ты своё обычное хладнокровие?

– Больной! – Она подскочила ко мне и хотела ударить, но я перехватил её руку. Я сжал её запястье так сильно, как только мог, но она не закричала от боли. – Нельсон, ты болен и ты псих. – Прошептала она.

– Тогда какого чёрта ты здесь делаешь? – Я с силой толкнул её к двери и она, не удержавшись на ногах, упала на пол. – Убирайся, я не задерживаю тебя! – я кричал на неё, я был готов ударить её, но сдержался.

– Прекрасно! – Она встала, и она кричала на меня. – Просто класс! Наконец мне представилась возможность избавиться от тебя, от твоего сопливого нытья, от твоей гнусной физиономии, от которой меня уже тошнит. – Она поднесла ладонь ребром к горлу. – Это просто удача! – Она улыбнулась и её шоколадные глаза засверкали.

– Понятно, что ты обо мне думаешь. – Я запустил пальцы в волосы. – Я знал, что всё не может быть идеально. – Я искал что-нибудь по-настоящему обидное. – Ты – ненормальная, которой перед смертью захотелось поиграть в любовь. – Я увидел, как она побледнела. – Но как выяснилось, я не подхожу на роль принца.

Она рассмеялась.

– Конечно, не подходишь! На что ты надеялся, когда рассказал мне, что трахался с собственным отцом? На сострадание, на сочувствие? Не дождёшься. Ты стал мне противен. – Она скорчила гримасу, и я тяжело задышал.

– А ты сдохнешь во время своей операции! – Выкрикнул я, и ей стало по-настоящему больно. Я видел, как побелело её лицо.

– А ты навсегда останешься ублюдком, которого имел родной отец! Ты полное ничтожество! – Она толкнула меня в грудь, и я упёрся спиной о стену.

Мы наговорили друг другу кучу всякого дерьма, но легче почему-то не стало. Только пустота. Зияющая, тёмная. Я вовсе не хотел, чтобы она умерла, а тем более «сдохла», но я сам это сказал.

Она заглянула мне в глаза, и я не увидел в них больше в нежности ко мне.

– А если вдруг ты захочешь когда-нибудь поговорить об этом, прежде прочитай письмо. –

Он указала жестом на стол, на котором лежало злополучное письмо, из-за которого мы так ужасно поссорились. Если ты его порвешь, как и предыдущие, лучше не подходи ко мне больше никогда!

Она выбежала из комнаты, громко хлопнув дверью. Я вздрогнул, а потом, остался один в тишине.

На следующий день я увидел Селин в школе до начала уроков и сразу же подошел. Казалось, она нисколько не удивилась, хотя сегодня выглядела бледнее, чем обычно и у меня защемило сердце.

Ну почему я такой несдержанный? Почему нельзя было просто объяснить свои чувства понятным языком вместо того чтобы оскорблять и ругаться? Никогда не прощу себе, что оскорбил любимую девушку. Подло. Жестоко.

Как я мог? Я – мерзавец!

– Прости меня. – Я решил не откладывать дело в долгий ящик. – За то, что обидел, сказал, что ты… и всё такое…. Это было мерзко и подло.

Я умоляюще посмотрел на неё. Надежда, что она меня простит, испарилась. Никогда не простит. Сам себя не прощу.

– Всё сказал? – Она подняла на меня грустные шоколадные глаза, и я понял, что потерял её навсегда.

– Нет не всё. – Я приблизился к ней, но она отстранилась. Мне стало больно. Очень больно. – Я люблю тебя, Селин.

Она усмехнулась.

– Верится с трудом.

– Мне тоже. – Признался я. Она изумленно посмотрела на меня. – Что наговорил гадостей.
– Пояснил я. – Не знаю, что на меня нашло.

– Ты толкнул меня. – Напомнила девушка. Я пристыжено кивнул. – И схватил за руку. Мне было больно. – Он задрала рукав блузки и продемонстрировала синяки на запястье, подходящие по размерам моим пальцам. Я сгримасничал и запустил пальцы в волосы.
– А ещё ты оскорбил меня, и мне было очень обидно.

Я вздохнул. Ну что на это сказать? Что не хотел? Но ведь и, правда, не хотел. Что раскаиваюсь? Поздно раскаиваться.

– Я знаю. – Согласился я.

– И что ты теперь хочешь от меня?

– Не знаю. Наверное, твоё прощение.

Селин покачала головой, мельком взглянув на школьные часы. До начала урока оставалось пятнадцать минут.

– А ты бы простил? – Глухо спросила она.

– Тебя бы – да.

Мой голос звучал приглушеннее, чем обычно.

– А я и не сержусь. – Селин печально чему-то улыбнулась. – Просто настало время сказать тебе правду. – Я нервно сглотнул, поинтересовавшись, какую правду. – Правду, что я встречалась с тобой из чисто корыстных побуждений.

Из меня будто всю душу высосали. Я не верил своим ушам, что Селин, моя милая любимая Селин говорит такие ужасные вещи. Как такое могло быть? Может, я чего-то недопонимаю? Она между тем продолжала.

– Ты был прав, когда заявил, что я просто испугалась смерти, вот и решила поиграть в любовь. Я действительно струсила и очень переживала, что еще не встречалась с парнями. Ты подвернулся как нельзя кстати….

Как нельзя кстати…. Какие ужасные слова. Подвернулся. Я просто подвернулся. Нет. Это неправда! Селин не может говорить такое.