Секрет шкипера Харвея
Шрифт:
Буллит, не обращая внимания на девушку, обернулся к полицейскому и громко спросил:
— Все в порядке, Грегори?
— Так точно, сэр, — отрапортовал полицейский словно начальнику.
— Хорошо, Грегори! Идите, только будьте поблизости, вы можете понадобиться!
— Слушаю, сэр, — откозырял Грегори. Перед тем как отойти, просительно добавил: — Это Гледис, сэр, моя землячка. Она честная и послушная девушка. Она ни в чем не виновата.
— Хорошо, Грегори, сейчас я это узнаю. — Буллит приказал девушке отворить калитку. Та растерянно повиновалась. Буллит вошел во двор, взмахнул перед ее лицом редакционным удостоверением, пробормотал: — «ФБР», — выхватил из-под куртки фотоаппарат и, нацелив его на девушку, сделал моментальный снимок. Горничная зажмурилась. Буллит, не давая ей опомниться, заговорил с ней отрывисто и внушительно, словно деревенский шериф с преступником:
— Вот что, Гледис. Нам сообщили, что твой хозяин заодно с красными! С коммунистами! Ты поняла?! А ну, говори, что тебе известно! Или ты с ним заодно?!
У девушки на глазах появились слезы:
— Я ничего не знаю, сэр.
— Сейчас выясним, так ли это? А ну, покажи, где твой хозяин держит свои фотографии и бумаги! Быстро! Быстро! — И, подтолкнув девушку к дому, последовал за ней.
В комнате, видимо служившей кабинетом, репортер приказал Гледис открыть ящики письменного стола. Но среди бумаг и фотографий дневника, о котором рассказал Томсон, не оказалось. Репортер перелистал несколько старых блокнотов... Они были испещрены какими-то колонками цифр, без единого слова. Тут же лежали проспекты различных страховых компаний, компаний по продаже земли и домов.
Буллит еще раз оглядел комнату. В углу поблескивал матовой дверцей сейф, вделанный в стену. Ох, как зачесались руки у репортера. Но вскрыть сейф — означало посягнуть на частную собственность, и Буллит решил отступить, унося второстепенные трофеи.
— О чем он говорил с женой перед отъездом? — повернулся Буллит к Гледис.
Девушка начала вспоминать;
— О разном.
— Они ссорились?
— Да, да! Они ругались, сэр. Хозяин денег ей не давал — отцу
послать. Хозяйка обижалась. Сказала: раз так — не еду с тобой. Он стал ее умасливать и деньги пообещал. Только, мол, не оставляй меня одного.
— Про коммунистов они говорили?
— Н-не, — отрицательно замотала головой горничная.
— Но если ты нас обманываешь... — сказал Буллит, обшаривая глазами комнату. Он посмотрел на девушку, та опустила передник и послушно вытянула руки вдоль тела. Буллит потребовал показать, где хозяин хранит еще фотографии.
Отделанный тисненой кожей альбом, принесенный горничной, был полон снимков... разбомбленных и горящих городов. Снизу на многих из них были какие-то записи, цифры. Буллит сфотографировал наиболее эффектные из снимков и собирался осмотреть другие комнаты, когда с улицы донеслись тревожный свист Эллиса и трель полицейского свистка.
Еще не понимая, что это могло означать, Буллит бросился к открытому окну и осторожно выглянул из-за портьеры.
У калитки замер Грегори. На той стороне вскочил со своего места Эллис, и оба они смотрели в конец улицы, откуда подъезжал в своем автомобиле мистер Харвей с бульдогом.
Буллит почему-то вспомнил, что у бульдогов мертвая хватка, и они стараются вцепиться жертве в глотку...
Автомобиль замедлил ход. Буллиту уже виделось помещение суда, и он сам, искусанный, на скамье подсудимых... И газетные заголовки: «Репортер-авантюрист»…
Внезапно он увидел, как Харвей вытянул шею, разглядывая полицейского у своей калитки, скользнул взглядом по открытому окну дома и, не останавливая машины, все также медленно проехал дальше. Бульдог, удивленный поведением хозяина, гавкнул. Полицейский поднял руку со свистком, чтобы отдать честь, но в то же мгновение машина Харвея рванулась вперед на бешеной скорости и скрылась за ближайшим поворотом.
Буллит потер рукой возле сердца и боком пошел к дверям. Напоследок он пригрозил служанке:
— Хозяину ни слова. Поняла?
Увидев своего патрона, благополучно выскочившего со двора Харвея, Эллис весело застучал щетками.
Полицейский облегченно вздохнул, на всякий случай обшарил репортера глазами и, козырнув, ушел.
Буллит поспешил к ближайшей остановке автобуса... В редакции он попросил лаборанта срочно проявить отснятую им пленку и, почувствовав голод, отправился в кафетерий. По дороге пересчитал деньги: пожалуй, он мог себе позволить лишь чашку кофе. До получки оставалось еще три дня, и занять было не у кого. Этот чертов Грегори оказался чересчур дорогим соучастником.
Когда Буллит разыскал его утром и изложил свой план и просьбу, тот вначале заартачился.
— Только потому, что мы знакомы с вами давно, мистер Ральф, я не обижаюсь на вас, — бубнил Грегори. — А ведь я так и местом рискую.
Лишь услышав, что ему готовы «одолжить» пять долларов, он смягчился, запросил десять и напомнил, что, в случае успеха дела, он должен быть особо отмечен в репортаже.
— Я тут одному черномазому всыпал, чтобы в отель для белых не лез, а он какой-то дипломат из Африки. Иди разбери их! — заржал он.
«Гы-гы», — передразнил его про себя Буллит и представил, как полицейский сейчас пьет пиво и хрустит жареным цыпленком на его, Буллита, кровную десятку. И, главное, затраченные деньги тоже не дали ничего сенсационного, кроме фотографий обеих жен и яхты. Конечно, и это не так уж мало... Что ж, пожалуй, уже можно набросать начало статьи. С чего начать? И вообще о чем будет статья? Во-первых, есть факты. Правда, они не дают возможности утверждать что-либо определенное. Значит, существует неясность. Но там, где неясность, возникают подозрения. Если еще факты изложить в некотором тумане, то возникнет... тайна! Буллит написал заголовок: «Тайна моря».
О, читатель любит сам поломать голову над тайной. Значит, номер газеты пойдет нарасхват; хозяин будет доволен своим репортером, и ему заплатят самый высокий гонорар.
Во-первых, потоплены две яхты!
Буллит вспомнил вчерашний разговор с Честером по телефону. Надо бы ему еще раз позвонить — узнал ли он что-либо об этой яхте. И выяснить, почему он отпустил так быстро Харвея и чуть не погубил хорошо задуманную операцию.
Буллит записал еще несколько строк и поднялся в редакцию. Все телефонные кабины были заняты сотрудниками. Он зашел в лабораторию — снимки были уже проявлены и готовы к печати. Буллит положил пленку под увеличитель и стал рассматривать кадр за кадром. Перед ним возникали мосты, железнодорожные станции, поселки, города — и над каждым языки пламени, руины и трупы. Видимо, снимки были сделаны с небольшой высоты. Под снимками стояли подписи и цифры: «Хонвон-50», «Вонсан-90».