Секрет Юлиана Отступника

Лумис Грег

И в самом деле, искусство спрятано в глазах зрителей. По крайней мере, некоторых зрителей.

Часовня Святого Михаила представляла собой небольшое помещение в правой части нефа. Там помещалось всего три ряда по пять очень неудобных с виду деревянных стульев. Сейчас там никого не было, но на угловом месте справа покоился хозяйственный пакет из оберточной бумаги. Если кто-то и наблюдал за происходившим, то или наблюдатели были невидимы, или Управление решило обременить этим поручением монахиню, невзирая на ее весьма преклонный, определенно пенсионный возраст.

Лэнг взял пакет и вышел.

Ее он увидел, как только вышел из церкви и собрался спуститься по одному из

маршей сдвоенной лестницы: молодую цыганку, пристроившуюся возле нижней ступеньки. Когда Лэнг поднимался по лестнице всего две-три минуты назад, это место занимала морщинистая старая карга, самым что ни есть жалобным голосом выкрикивавшая мольбы о подаянии. Подходы к церквям являлись главным достоянием в профессии нищенства; такие места не отдавали без борьбы. И все же старуха уступила свое место и ушла. Еще непонятнее было то, что в миске, стоявшей перед вновь пришедшей попрошайкой, уже лежало довольно много монет. Она или отобрала миску у старухи, или была мастерицей своего дела. Судя по тому, что она смотрела не на прохожих, а на фасад церкви, так оно и было. Ее одежда, конечно, не отвечала последнему писку моды, была опрятной и чистой, а не такой грязной и рваной, в какой он привык видеть римских цыганок. И, если ему не изменяло зрение, ее ногти были не только аккуратно подстрижены, но и покрыты лаком.

Он сунул руку в карман, извлек горстку мелочи и бросил в ее миску. Цыганка не посмотрела на деньги, а, напротив, взглянула ему в лицо. Чем и выдала себя с головой.

— Grazie, signor, — сказала она.

— Купите себе жидкость для снятия лака, — ответил по-английски Лэнг, наклонившись, чтобы его не слышали другие прохожие.

Глава 43

Рим, отель «Хасслер», вечером

Почти всю оставшуюся часть дня Лэнг потратил на изучение содержимого пакета. К тому времени он уже знал, что при помощи флуороскопа можно сделать отчетливо различимыми совершенно стершиеся надписи и чеканные изображения на древних монетах. А инфракрасная съемка выявляла на старых закрашенных обоях первоначальный цветочный узор, которому, может быть, лучше было бы оставаться закрашенным.

Фотоаппарат был цифровым. Он обладал тем преимуществом, что позволял сразу же увидеть сделанные снимки, но был у него и существенный недостаток — Лэнг плохо понимал, как это делать. Потратив впустую около получаса, он вышел из отеля и направился на поиски фотомагазина. Искомое обнаружилось в нескольких кварталах от отеля. Прилично говоривший по-английски продавец, проявив куда больше терпения, чем нашлось бы при подобных обстоятельствах у Лэнга, продемонстрировал ему на фотоаппарате той же марки, насколько просто смотреть на нем фотографии.

Проблема состояла в том, что Лэнг боялся любой цифровой аппаратуры. Дома он (при помощи Сары) кое-как справлялся со стоявшим в офисе компьютером, на котором писал письма и составлял юридические документы. А вот, когда доходило до отправки чего бы то ни было в киберпространство, его худшие опасения претворялись в реальность. Обзор, на подготовку которого затрачивалась неделя, уничтожался злокозненной электроникой за наносекунды. Компьютер издевался над ним, то и дело напоминая о его бездарности выскакивающими на экране надписями, вроде «Невозможно отправить сообщение. Адрес неполон» или «Номер счета указан неверно» — так заканчивались все его попытки оплатить через Интернет счет или купить билет на самолет. Руководства

и «хэлпы» нисколько не помогали. Инструкции были бесполезны. Их писали для тех, кто ясно представляет себе и байты, и накопители на жестких дисках, и другие загадочные явления, так что тексты, призванные помочь в работе, лишь укрепляли в Лэнге ощущение одиночества в цифровом мире.

С грустной ностальгией вспоминал он те дни, когда, чтобы отправить письмо, нужно было положить его в самый настоящий конверт, облизать марку, наклеить ее и сунуть в почтовый ящик, не страшась того, что пропустил букву в адресе или в фамилии адресата. А сейчас именно эти маленькие ошибки приводили в бешенство упрямую, если не откровенно злокозненную электронику и своенравные системы доставки. Лэнг никогда не понимал, как человек может овладеть эзотерическим искусством нажатия клавиш (или, как в данном случае, кнопок на фотоаппарате) для выполнения определенной задачи, а не какой-то другой.

Именно это чувство он испытывал, внимательно наблюдая за продавцом, объяснявшим, как использовать камеру, ограничив, впрочем, свой урок ее включением и выключением и просмотром сделанных снимков. Что касается зарядки аккумуляторов, то с этим он надеялся справиться сам.

Вернувшись в гостиницу, Лэнг дождался заката. В Риме это особые минуты, когда холодные мраморные памятники покрываются золотом, а охристые здания наполняются жаром, будто светятся изнутри. Впрочем, нынешним вечером Лэнг не замечал этой игры света, сосредоточившись на предстоящей работе. Он надел рясу и набил старомодный кожаный портфель оборудованием, часть которого купил несколько дней назад, а часть получил от Риверса.

Через несколько минут Рейлли превратился в одного из многочисленных священников, торопливо шагающих по улицам и переулкам Рима, чтобы успеть в Ватикан к назначенному для какой-то надобности времени. Но, в отличие от всех остальных, он действительно спешил; ему требовалось время, чтобы подыскать группу, наиболее подходящую для того, чтобы к ней присоединиться. И еще он был единственным человеком во всем Риме, которому предстояло разбираться в делах римского императора-язычника, умершего почти две тысячи лет назад.

Когда он уже подходил к Тибру, его сотовый телефон дважды прогудел и умолк. Это был заранее оговоренный сигнал — звонила Сара.

Втройне озабоченный собственной безопасностью после недавних событий, Лэнг потратил несколько минут на поиск телефона-автомата. Он слишком много знал о «Рапторе», спутниковой системе, в которой участвовали Соединенные Штаты, Великобритания, Австралия и Новая Зеландия, и которая позволяла перехватить любой телефонный разговор по всему миру. Концепция была изумительной, но исполнение, к сожалению, оставляло желать лучшего. Англоязычный мир действительно мог слышать все, о чем говорили на его территории, но не имел никакой возможности решить, какой именно разговор представляет интерес. Решение все же нашли — перепрограммировать систему так, чтобы она оперативно переходила к записи разговоров, в которых были зафиксированы определенные ключевые слова.

Хотя Лэнг и не сомневался в том, что любой трансатлантический разговор между ним и его секретарем будет погребен под, самое меньшее, тысячей других диалогов, он знал и то, что никакая система не застрахована от перехвата или хакерской атаки. Те, кто стремился убить его, могли просеять информацию и выделить его слова. По крайней мере, теоретически такое было вполне возможно. Использование телефона-автомата просто гарантировало, что анонимный враг не сможет использовать самый простой способ перехвата. Если, конечно, не держит под контролем и телефон в его офисе.