Секретарь обкома
Шрифт:
Вечером он спросил Софию Павловну: ищет ли она няньку.
— Да, — ответила София Павловна. — Конечно. Но это не так просто — найти ее. Я рассказала всем своим знакомым. Обещали поспрашивать. Время необходимо, Шурик. Ты сам, милый, немножко виноват, что так долго упорствовал.
Утром, когда он ещё лежал в постели, к нему пришла в халатике Юлия.
— Шура, вставай и отправляйся на завод. Я вижу, как ты мучаешься. Поезжай, поезжай, все будет, как надо, за Павликом будет полный уход. Ты же знаешь меня. У меня в эти дни такая работа, что ее можно делать и дома.
Но когда он возвратился с завода, Юлии дома не было. Возле Павлушки, одетая в белый медицинский халат, сидела Майя.
— Вы? — сказал он. — Как? Почему? Что это значит?
— Я немножко опоздала утром, — ответила Майя, смущаясь и краснея. — Вы уже ушли. Здесь была сестра вашей мамы. Я сказала ей, что меня прислали из детского сада. Но я не совсем сказала неправду. Я заходила к заведующей детским садом. Она мне вот этот халат дала.
Получалась нелепость. Работницы его участка в ущерб своему отдыху возятся с его ребенком… Что же это такое?
— Майя! — Он был строг. — Вы этого не должны делать.
— Извините, Александр Васильевич. — Майя поднялась со стула. — Я это очень должна делать. Вы сами говорили, что наш участок станет участком коммунистического труда. Значит, мы уже теперь обязаны относиться друг к другу так, как будет при коммунизме.
Александр понял ее маленькую хитрость и улыбнулся. Тогда улыбнулась и она:
— А разве не правда?
— Правда, Майя, правда. Но делать этого все-таки не надо.
Его радовало, что Павлушке было уже значительно лучше, что градусник, как Майя дважды записала на листе бумаги, показывал тридцать семь и восемь и тридцать семь и четыре, что Павлушка уже вовсю возится в кроватке с сеткой. К нему туда были перетащены почти все его игрушки; он сидел среди плюшевых медведей и жестких железных пожарных машин, автобусов, обломков «металлоконструктора» и то и дело звал: «Тетя Майя, тетя Майя!..»
Александр попросил:
— Майя, может быть, вы сыграете что-нибудь? У нас, правда, не рояль, а пианино. И его давно не настраивали.
— Нет, ничего, — ответила она. — Я пробовала. Я играла вашему малышу баю-баю. Хорошо, я, пожалуйста, сыграю.
Майя пошла к пианино, в столовую; Александр поставил стул в дверях, чтобы одновременно видеть и Майю и Павлушку.
У Майи не было техники, играла она любительски. Но вкладывала в игру такое чувство, что пианино негромко и задумчиво пело под ее пальцами. Майя играла незнакомые Александру небольшие и несложные пьески.
У всех в семье были свои ключи от квартиры, никто из Денисовых не звонил у дверей. София Павловна, возвратившаяся с работы, так и застала Майю у пианино и Александра на стуле в дверях.
После появления Софии Павловны Майя пробыла не более пяти минут, попрощалась и ушла, сказав, что ее ждет сестра, что уже скоро и на работу надо. Александр сказал, что проводит ее до автобуса, и, как Майя ни упрашивала его не ходить на улицу, отправился вместе с нею.
— Я ведь завтра все равно приду снова, — сказала Майя мягко, но упрямо, когда они уже стояли на автобусной остановке.
— Я это понял, —
София Павловна встретила его вопросительным взглядом.
— Кто эта златокудрая фея, сын мой? Хотя бы в общих чертах. И как она здесь оказалась? А?
— Это, мамочка, я же тебе сказал: Майя Си-берг, аппаратчица из нашего цеха. А как она здесь оказалась, с этим вопросом ты лучше обратись к своей сестре, к Юлии Павловне.
Оба они, и Александр и София Павловна, дружно набросились на Юлию вечером, едва та возвратилась из театра.
— Я одно тебе скажу, Шурик, — ответила Юлия, — не всему, что происходит с нами в жизни, непременно надо сопротивляться. Так ведь, ненароком, и очень хорошее оттолкнешь от себя. Иногда полезно поплыть немножко по течению.
— Юлия, оставь эти теории при себе, — сказала София Павловна.
Александр не сказал ничего.
Майя пришла, конечно, и назавтра. И, действительно, хорошо, что затем было воскресенье, а к понедельнику Павлушка окончательно поправился, иначе, по мнению и Александра и Софии Павловны, она бы уже не смогла стоять на ногах. Но это только по их мнению; сама Майя утверждала, что чувствует себя прекрасно, а Юлия сказала о ней:
— Чудаки вы! Молодая и крепкая девушка, не изнеженная, выросшая в труде и заботах… Вы даже не представляете запаса ее сил и ее возможностей, уважаемые.
В понедельник Александр свез Павлушку в детский сад и сразу же встретил в цехе Майю: наступила такая неделя, когда Майя работала в дневную смену. Они поздоровались, как старые, хорошие и добрые друзья.
— Я этого никогда не забуду, Майя. Она промолчала.
В тот день Булавин сказал Александру:
— Я иду сегодня к директору. Буду острейшим образом ставить вопрос о ремонте оборудования. Может быть, сходим вместе, Александр Васильевич?
«Он же знает отношения отца и Суходоло-ва, — подумал Александр. — Почему он зовет с собой меня: потому ли, что мне не верит, или потому, что как раз верит?» Его сомнения рассеялись в кабинете Суходолова. Булавин начал там разговор так:
— Я нарочно привел с собой Александра Васильевича. Вы друг его отца, и вы не сможете заподозрить его в том, в чем постоянно обвиняете меня: в петушиных наскоках на вас, в предвзятости, в склочничестве. Александр Васильевич — человек принципиальный, это уже все в цехе по-чувст Еовали. Пусть он меня опровергнет, если я хоть в чем-то неправ, хоть что-то преувеличиваю. Цех надо останавливать. Мы не можем…
— Нельзя его останавливать! — Суходолов поднялся с кресла. — Ни в коем случае. Вы обязались на декаду раньше выполнить годовой план. Вот и выполняйте. И перевыполняйте. А затем… уж тогда… с Нового года…
— Это риск, риск! — Булавин повысил голос.
— Вы пределыцик! — повысил тон и Суходолов. — Напрасно вы притащили с собой инженера Денисова. Вы и его хотите втянуть в интриги, в свою мышиную возню.
— Николай Александрович, — сказал Александр. — Начальник цеха прав, требуя остановки на ремонт. Лучше мы потом наверстаем упущенное.