Секретная часть

Шарапов Валерий

– Может, выбросили что? – предположил Москвин.

– Ага, фуфайку. В общем, это все, что рассказал дежурный. Будем надеяться, что тревога ложная. Но ребята из 7-го управления, в принципе, с головой дружат…

Настроение портилось. За березовым леском начинался поселок. Видимо, важный объект – будка со шлагбаумом, зевающий сторож. Поперхнулся, увидев корки, быстро заработал подъемный механизм…

Дорога расширилась. Проезды на дачах не часто укатывали в асфальт, но здесь укатали аж толстым слоем. Слева за обочиной – лес. Справа – глухие заборы в полтора человеческих роста, узкие переулки. За оградами – вполне

приличные особняки со всеми удобствами. Советские люди жили хорошо. К сожалению, не все.

Борис Михайлович Лавровский занимал ответственную должность в Министерстве среднего машиностроения. Под неброским названием скрывалась огромная и значимая структура – центральный орган государственного управления, отвечающий за атомную отрасль промышленности и производство ядерных боезарядов. Именно за последнее направление отвечал товарищ Лавровский, возглавляя в министерстве отдел контроля над проектными институтами, разрабатывающими конструкции боеголовок.

Борис Михайлович имел доступ к любым документам и материалам по данной тематике. Выписка из личного дела характеризовала его как грамотного специалиста, блестящего организатора и исполнителя, беззаветно преданного делу партии.

Лавровского взяли в разработку неделю назад. Его раскрыл агент в Лэнгли, работающий под прикрытием. Разведчику пришлось постараться. Информация о подобных персонах, мягко говоря, не была в открытом доступе. К сожалению, всю сеть он раскрыть не мог – и так рисковал. Лавровского пока не брали, отслеживали связи и контакты, прослушивали телефонные разговоры. Информация подтверждалась, но железных доказательств пока не было. Имела место подозрительная встреча в парке Горького, впрочем, контакт с женщиной был недолгим, Лавровский ей что-то передал, после чего особа прыгнула в трамвай, а работники наружки развели руками: дама казалась не из тех, что ездят на трамваях…

Дом на участке в пятнадцать соток считался дачей, а отнюдь не загородной виллой. Рослый дощатый забор окружал территорию. Второй этаж большого дома, в принципе, просматривался, но для этого требовалось отойти и хорошенько подпрыгнуть.

Округа еще спала. Бледный свет растекался по пространству. Водитель пристроил машину за деревьями на левой стороне, пассажиры покинули салон. Здесь даже дышалось иначе, чем в Москве: свежий воздух насыщали ароматы трав и хвои. Закружилась голова. Сотрудники потянулись к забору. От «Жигулей», припрятанных за кустами, отделилась фигура, заспешила наперерез. Молодое лицо с налетом щетины. Служба работала сутками, на личную гигиену времени не было.

– Здравия желаю, товарищ майор. Никитин моя фамилия… – голос сотрудника подрагивал от волнения, – старший лейтенант Никитин Олег Петрович, подчиняюсь майору Шилову…

– Излагай, Олег Петрович, что у тебя тут случилось.

Обычная практика: разрабатывали фигурантов сотрудники одного управления, наблюдение вели другие (специально обученные). И нередко такая практика давала сбои, вызывала неразбериху.

– Все штатно было, товарищ майор… Довел объект до дома, расположился в кустах. Он слежку не заметил, можете поверить, не первый день работаю. К Лавровским никто не приходил. Жена приехала еще до нас. Слышал, как говорили, но суть разговора не уловил. Музыка играла, потом мясо жарили. Женщина спросила, не хочет ли муж искупаться, тот ответил, что еще не

выжил из ума. Она посмеялась. Оба ушли, тихо стало. Я в машине сидел, окно было открыто, слышимость отличная… Долго сидел. Вышел, прошелся туда-сюда, снова сел. Кто-то дом покинул – дверь хлопнула. Свет во дворе загорелся – там лампочка бассейн освещает. Слышу – плеск, плавает кто-то. Но никаких разговоров, тишина, видимо, Лариса Владимировна одна вышла освежиться перед сном… Потом прекратила плескаться, я решил, что ушла. Свет остался, но мало ли…

– В котором часу это было?

– Около одиннадцати, – без запинки отчитался старший лейтенант. – Без двух или без трех минут – я как раз на часы посмотрел. Всю ночь просидел в машине. К утру неуютно как-то стало, сделал кружок. Вдоль забора погулял, щель нашел. Не стал бы тревогу поднимать, товарищ майор, но сами посмотрите…

– Показывай, Олег Петрович, свой глазок.

Щель находилась в метре от калитки и не превышала трех миллиметров. Странное чувство возникло: подглядываем, как подростки за голой бабой.

Просматривался узкий фрагмент здания, угол крыльца, часть бассейна, выложенного кафельной плиткой. Свет действительно горел – лампа под навесом освещала не только вход в дом, но и часть бассейна. На воде что-то лежало. Михаил всматривался, напрягал глаза. Похоже на тело с разведенными конечностями. Точно не фуфайка.

На звонок никто не отозвался. Позвонили еще. В урезанной картинке ничего не менялось.

«Сразу надо было брать, – мелькнула тоскливая мысль. – Но на каком основании? Волна могла пойти – объект ведь не в пельменной работал…»

– Вскрывайте.

Замок поддался через полминуты. Повозились со щеколдой, но и она сдалась. Водитель остался в машине, получив указание связаться с управлением. Сотрудники просочились на территорию, рассеялись. Двое обогнули бассейн, прошли через беседку и флигель, примыкающий к боковой ограде. Остальные прямо – мимо стриженых кустов, по дорожке, устланной тротуарной плиткой.

Особняк молчал. Силуэты собравшихся у бассейна бледно очерчивались в полумраке. Непроизвольно потянулись к оружию.

– Мать честная, – пробормотал Никитин, – ну, я так и знал…

В средней части бассейна лицом вниз лежала женщина в закрытом черном купальнике. Конечности были разбросаны в стороны.

Зрители угрюмо молчали. Неясное чувство подсказывало, что спешить уже некуда. У покойницы была неплохая фигура, хотя могла быть и лучше. Наверное, и была – лет пятнадцать назад.

– Майская ночь и утопленница, – недоверчиво прошептал Вадик Москвин. – А она… точно мертвая?

– Нет, притворяется, – огрызнулся Вишневский, с усилием отводя глаза. К женскому полу Григорий относился положительно, но предпочитал живых.

– Нервы как? – Михаил повернулся к Швецу.

– Нормальные, рабочие, – Алексей пожал плечами.

– Тогда неси багор – вон лежит, подцепи тело и переверни.

С поставленной задачей справились. Багор служил для уборки мусора из бассейна. Тело подтянули в четыре руки – Никитин помогал – перевернули. Явные признаки насильственной смерти отсутствовали, за исключением подозрительной сини на шее. Глаза покойницы были открыты, плавали в воде черные, как смоль, волосы – явно крашеные. Ей было далеко за сорок, но спортивную форму дама не растеряла. Приятное лицо исказила судорога.