Секретная почта
Шрифт:
— Помолчите! — взволнованно крикнула тетушка. — Гармония джаза!
Комнату наполнили острые, быстрые, тревожные, торопливо-нежные звуки.
— Гармония джаза… — повторяла тетушка. — Разве есть что-нибудь удивительнее на свете?
После сытного обеда и минеральной воды дядя пыхтел, как кузнечный мех.
— Не храпи, дорогой, — попрекала его тетушка. — Когда я тебя приучу чувствовать хорошую музыку?
Вот так я и начал городскую жизнь. Дядя устроил меня на фабрику оцинкованной жести и эмалированной посуды. Причем — без особого труда. Он там замдиректора по снабжению. Его все слушаются, бегают к нему за советами,
Тетушка заведует дамской парикмахерской. Она — незлобивая, разговорчивая. Бывало, курица, купленная ею на базаре, перед тем как лишиться головы, снесет свежее, тепленькое яичко. Об этом необыкновенном подарке вскоре узнают соседи, знакомые, продавцы в магазинах — полгорода. Кроме того, тетушка очень верила в сны. У нее даже был истрепанный довоенный сонник.
И все-таки мне в этом доме было очень хорошо. Невзлюбила меня только толстая Эльжбета. Голос у нее — как у лесоруба: заорет, даже в ушах звенит. А кухарке было за что обижаться. У дяди — три комнаты, а при кухне — маленькая каморка с окошечком в потолке. В ней и проживала кухарка, развесив по стенам образа святых. Когда я вернулся с фабрики с выпачканными локтями, тетушка вселила меня в каморку, а Эльжбете пришлось, ставить на ночь раскладушку на кухне. За такое вторжение она, видно, и решила не прощать мне до последнего вздоха. Увидит меня — вздернет нос, отвернется и без конца брюзжит, будто от меня несет смолой и керосином и теперь этим запахом провоняет все жаркое.
Не хотелось мне попадаться на глаза этой брюзге, в особенности потому, что она ябедничала тетушке, всячески старалась меня выжить.
Нашел я и друзей, с кем скоротать вечерок. Отгадайте, кто был моим лучшим приятелем? Да Криступас! Сын той вокзальной буфетчицы — возле его кровати я спал первую ночь в Вильнюсе.
Встретились мы с ним на фабрике, при ваннах для эмали. Он был на четыре года старше меня — умница, изворотливый, смелый до нахальства.
— Недисциплинированный и неотесанный молокосос! — сказал в обеденный перерыв Криступас, ткнув меня в грудь. — Приходи после обеда в волейбол покидаться.
— Не умею.
— Потому и зовем. Научим!
Я пошел. Понравилось. Я и вообще-то был крепышом, а когда у меня мяч, никто меня с места не сдвинет.
— Не человек, а слон! — негодовал Криступас. — Черт знает, как толкаешься! Всем кости переломаешь. Разве так можно?
Но никто не спешил прогонять меня с площадки. Мы готовились к соревнованиям с мясокомбинатом. А там парни крепкие, рослые.
На встрече мы одержали победу. Я стал своим человеком.
Потом организовали группу и стали на досуге перекапывать землю под самыми окнами цеха. А в ней и ржавые куски железа, и витки проволоки, гнилые обрезки досок, в тени растут поганки, из-под разрытого хлама выползают испуганные дождевые черви…
Пришел мой дядя с туго набитым портфелем, перетянутым ремнями. Удивленно посмотрел:
— Вы что — золото ищете?
— Посадим цветы! — крикнули наши девушки. — Георгины, астры, гвоздику, ночные фиалки…
Дядя пожал плечами, улыбнулся.
— Чудесно! Украшайте жизнь, — сказал он, уходя. — А я фотографа вызову. Обнародуем в печати!
Посадили мы зелень, поставили две скамейки. Цветы вначале росли плоховато. То ли им пыль из цеха не понравилась, то ли семена попались негодные. Чуть-чуть зеленеют порыжевшие головки. Но Криступас не унывал. Едим мы в обед бутерброды. Глядит он на чахлые цветочки и говорит мне:
— С неба слоеные пироги не падают. Приведем садовника. Может, забыли про удобрение?
В это время во двор въехала платформа с известью. Правил фабричный шофер, смуглый кривоногий парень с оттопыренной губой. У него несколько дней назад чуть не отобрали права: шпарил куда-то без путевки.
А известь, привезенную для ремонта цеха, надо было выгружать прямо через окно. Кривоногий дал задний ход и, как ни в чем не бывало, вспахал колесом край цветника. А то и к окну не подъедешь. Вот разозлился Криступас! Во рту кусок — слова не выговорит, глаза навыкате.
— Вон из машины! — крикнул он наконец. — Разиня! Куда прешь?
— Подумаешь, — оранжерея! Сначала сопли утри! Из-за твоих дохлых стебельков ремонт останавливать? — Шофер выскочил из кабины и воинственно подбоченился. — Бери, таскай известь! Я не могу с машиной простаивать!
Криступас — горячий, порывистый — схватил шофера за грудки. Да и тот не робкого десятка. Вижу, Криступасу несдобровать. И я двинул шофера плечом. Тот еле-еле устоял на своих колченожках. Знаю — драться некрасиво, но злоба взяла. Понятно, подбежали товарищи, разняли, но на этом ссора не кончилась.
Обруганный шофер еще долго препирался, но потом отогнал машину, руками засыпал глубокую колею, на карачках поправил клумбу. Однако он не мог вернуть жизни смятым цветам. Так этот клочок и остался голый.
После описанной стычки мы с Криступасом еще больше сдружились. Ходили на танцы в торговый техникум, вместе пили пиво, бывали на катке. Только у меня вечный конфуз: пусто в кармане. Зарплату получаю, как все, да много дыр. Дядя говорит:
— И брюки мои таскаешь, и хлеб мой ешь. А разве бабке, которая тебя растила, не нужно каждый месяц кой-чего подкинуть? Кто поможет старому человеку, если не молодое поколение?
И правда… Ничего не скажешь.
Дядя ко мне относился неплохо. Предсказал, что я стану квалифицированным электромонтером. В следующем году пойду в вечернюю школу. Потом — в техникум. Получу отдельную комнату. Встречу девицу, которая будет только мне одному улыбаться.
А тетушка, слушая джаз, посмеивалась:
— Я тебе такой свадебный стол закачу, какого и у министров не бывает. А твоей красавице сделаем самую лучшую прическу. Только приведи ее к нам в салон.
Такие разговоры вгоняли меня в краску. Ведь девушки у меня еще никакой нет. Иной раз кажется — дядя с теткой просто меня разыгрывают, чтобы веселее провести вечер. Как только заведут эту шарманку, я — в каморку, шапку в охапку и в город, к Криступасу.
Эльжбета буравила меня злобным взглядом и шипела, как старая гусыня:
— Не хлопай дверьми! И поздно не припрись, — хоть волком вой на лестнице, не впущу!
Я с каждым днем становился смелее.
Мы с Криступасом, Циплюкасом, Бамберисом, Валаткой из котельной получили справки о состоянии здоровья и стали ходить в вечернюю школу. Долго ли мы там выдержим, еще не знаем. Но терять времени нельзя. А то потом придется локти кусать.
Все мы вчетвером — закадычные друзья. Что один задумает, то другие поддержат. А вожак у нас — Криступас. Кипучая голова! Чего он только не придумывает! Но однажды горячая головушка Криступаса накликала на меня несчастье.