Секретная сотрудница
Шрифт:
Александр Борисович согласно кашлянул. И как ни в чем не бывало невозмутимо вышел на улицу.
Балашихинская городская больница
День
— Мишка, ты что, сдурел, что ли? Да отпусти, медведь, а вдруг зайдет кто-нибудь?!
Уединившись в ординаторской, лейтенант Еремин нетерпеливо тискал свою подругу, молодого врача здешнего терапевтического отделения Любу Королеву.
—
— Да пусти ты! — наконец вырвалась девушка. И оправляя на груди халатик, укоризненно добавила: — Как в кино сводить — так не дождешься от тебя. А как по углам за сиськи дергать…
— Люб, ну ты же знаешь, — виновато оправдывался Еремин, — работа, будь она неладна.
— Ну так увольняйся! И вообще, хватит: берешь меня замуж — так бери. А нет — отвали подальше.
— Опять свое заладила… А жить где будем? У тебя с моими напряги. У меня с твоей матерью…
— Ладно, хватит! — отрезала девушка. — Если любишь — придумай что-нибудь! Для того ты и мужик.
Еремин уныло поскреб бритый ежастый затылок:
— Легко сказать, придумай, — вздохнул он. И чтобы сменить тему, поинтересовался: — Слышь, Люб, ну как там парнишка этот, которого мы с Женькой в лесу подобрали? Точно псих или только прикидывается?
— Сам ты псих, — авторитетно заметила молодой врач. — И как тебя еще в милиции держат?
— Люб, я серьезно. Надо же как-то выяснять личность: кто такой, откуда? Говорить хоть начал?
— Нет пока, — вздохнула девушка. — Степаныч осмотрел его, говорит — шок. Последствия глубокого нервного потрясения.
— Как же это?
— Не знаю. Думаю, кто-то его сильно напугал… С виду мальчик совершенно здоров. Только ноги сильно поранил. Вообще такое впечатление, что он действительно в больнице лежал и его готовили к операции. Вся брюшная полость предварительно была обработана йодовым раствором. На локтевом сгибе левой руки — характерный след, будто у него кровь из вены брали. Ну, мы ему тоже все анализы сделали. И обнаружили следы психотропных и снотворных препаратов…
— Чертовщина какая-то. Говоришь, готовили к операции?
— Ну да! Причем выглядит все так, будто в последний момент от этой операции отказались, — подтвердила девушка.
— Откуда же он такой взялся? — озабоченно произнес Еремин. И пижама на нем вроде больничная…
— Пижама точно больничная. Только клейма на ней нет. У нас обычно все белье специальным клеймом помечают. Порядок такой. А на этой — ничего. Будто со склада.
— Да, странно все это… Значит, придется ждать, пока он заговорит.
— Кстати, Марь Иванна, нянечка наша, возле него всю ночь просидела. Так вот, она сказала, будто он в бреду все твердил про каких-то мертвецов, подземелье какое-то и плакал.
— Блин! Так чего же ты молчала?! — оживился Еремин. — Это ведь самое главное! Где она живет, эта Марь Иванна?
Записав адрес, молодой оперативник напоследок предупредил:
— Ты вот что, Любаш, чует мое сердце — дело это темное. Присматривай тут за парнишкой. И главного своего предупреди, чтоб никого постороннего к нему не допускал. И никаких лишних разговоров. А как очухается — сразу звони мне в управление. Все поняла?
— Угу.
— Ну, мне пора. Давай хоть поцелую на прощание…
— Может, вы для начала представитесь? — произнес Турецкий, когда зеленая «Лада» тронулась с места и не спеша покатила тихими старинными переулочками.
Сидевший за рулем худощавый незнакомец в роговых очках неловко извлек из кармана пиджака очень знакомое удостоверение и показал его своему попутчику.
— Следователь авиатранспортной прокуратуры Кулик Аркадий Викторович, — представился он, — так что мы с вами в некотором роде коллеги.
— Любопытно, — заинтересовался «важняк». — Только почему-то не припоминаю нашего знакомства.
— Это неудивительно. Ведь мы с вами не виделись со времен юрфака.
Турецкий покосился на собеседника, прокручивая в памяти знакомые лица своих бывших однокурсников.
— Я учился на два курса старше, — пояснил коллега. — Лично мы, конечно, знакомы не были, однако неоднократно встречались. Помню, вы еще дрались за место в сборной МГУ по самбо с моим однокурсником Борей Немировским. А потом, кажется, даже с ним подружились.
Александр Борисович удивленно вскинул брови.
— Вы знали Борьку?
— Он списывал у меня конспекты, — улыбнулся Кулик.
— Но мне он почему-то о вас не рассказывал.
— Не успел, наверное. Слишком торопился в свою Америку…
Наконец Турецкий вспомнил это лицо. Эти близорукие серые глаза за роговыми очками. Похоже, с тех времен их владелец так и не сумел купить себе новые. Действительно, вместе учились. А потом — гляди, куда его занесло! Поистине, неисповедимы пути Господни.
— Я вижу, вы меня узнали, — продолжая колесить по центру, заметил Кулик. — Так что очень рад лично познакомиться. Как говорится, много о вас наслышан, Александр Борисович, — смущенно добавил он.
Турецкий выразительно кашлянул. Вся эта необъяснимая игра начинала понемногу действовать ему на нервы.
— Простите, я что-то не совсем понимаю, какое отношение имеет ко мне авиатранспортная прокуратура? И вообще, к чему вся эта нелепая шпиономания?
— Это вы извините, что отнимаю у вас время, — настороженно поглядывая в боковое зеркало, виновато начал Кулик. — Но дело, о котором я хочу вам сообщить, представляется мне чрезвычайно важным. И кроме всего прочего, это несомненно по вашей части. Не исключено даже, что мне случайно довелось узнать некоторые детали очень серьезного преступления.