Секретные бункеры Кёнигсберга
Шрифт:
Калининград привлекал не только своей многовековой историей, но и возбуждал воображение своим необычным видом: во второй половине шестидесятых годов среди множества новостроек сохранилось еще немало развалин — излюбленных мест для игр калининградских мальчишек и паломничества киностудий, снимавших фильмы о войне. К тому же в это время газеты запестрели броскими заголовками: «Тайна Янтарной комнаты», «Судьба сокровищ, награбленных фашистами в СССР», «Будет ли раскрыта тайна Янтарной комнаты?» Дело в том, что в феврале 1967 года неожиданно заявил о себе… Эрих Кох, бывший гаулейтер Восточной Пруссии и имперский комиссар обороны.
Из статьи Ю. Пономаренко «Признания Коха.
Тайна похищения Янтарной комнаты
26 февраля 1967 года
«ВАРШАВА. 25 февраля (по телефону от соб. корр.). Польские газеты принесли сегодня сенсационное сообщение: заговорил военный преступник Эрих Кох, приговоренный польским судом к смертной казни и доживающий свой век в тюрьме. Бывший гаулейтер… приоткрывает тайну грабежа неповторимых ценностей искусства в Советском Союзе, среди которых находилась Янтарная комната из Пушкина, оцененная знатоками в 50 миллионов долларов.
— Янтарная комната, которую ищут более двадцати лет, спрятана в Калининграде, — заявил Кох…
Не кто иной, как именно Кох отдал приказ вывезти Янтарную комнату из Пушкина в Кёнигсберг (ныне Калининград) в его личное распоряжение, где она находилась до 1944 года.
Когда начались налеты советской авиации на Кёнигсберг, произведения искусства, в том числе и Янтарная комната, были упакованы в ящики и скрыты в подвалах замка. Немного позже город окружили советские войска. Кох отдал распоряжение спрятать награбленные богатства с особой тщательностью…»
Во всех статьях со ссылкой на бывшего гаулейтера и беседовавшего с ним польского журналиста Славомира Орловского говорилось о том, что Янтарная комната спрятана в бункере возле кирхи, расположенной неподалеку от школы Песталоцци в районе Понарт. Но и Королевский замок фигурировал во всех сообщениях, навеивая романтические настроения и пробуждая фантазию. Кроме того, перед поездкой нам удалось прочитать повесть Дмитриева и Ерашова «Дело о Янтарной комнате» с ее захватывающим полуфантастическим сюжетом, где действие в основном разворачивалось именно в развалинах замка. Словом, у нас с Володей было все для того, чтобы с трепетным чувством ожидать необычных приключений.
Из дневниковых записей A. C. Пржездомского.
22 марта 1967 года
«…Все устроилось самым наилучшим образом. Директором Дома пионеров на Молодежной оказалась миловидная женщина, которая, получив рекомендательную записку, доброжелательно встретила нас, тут же пригласила коменданта, и он определил нас на „постой“ в небольшую комнату на втором этаже — раздевалку кружка бальных танцев. На полу появились два толстых матраца, на стуле — стопка чистого постельного белья и полотенца. В руке у меня — ключ от комнаты. Наши обязательства сводятся лишь к тому, чтобы никого из посторонних не приводить в Дом, да и самим засветло возвращаться из города. Таким образом, уже через пару часов после приезда мы оказались устроенными и свободными для приключений…»
Надо сказать, что к поездке мы готовились основательно, но город совсем не знали, а в продаже тогда просто не могло быть каких-либо планов или схем Калининграда — города, закрытого для посещения иностранцами, в котором было много военных объектов и предприятий оборонки. Поэтому было решено ориентироваться по имеющемуся плану Кёнигсберга 1906 года из «Путеводителя по Германии» Карла Беддекера, который я купил в букинистическом магазине на Литейном в Ленинграде. Насколько это оказалось сложным, а зачастую даже невозможным, стало ясно очень скоро, когда мы убедились, что центр города претерпел сильнейшие изменения и очертания плана в большинстве случаев не соответствовали нынешнему состоянию: там, где раньше проходила улица и стояли дома, — либо высились совершенно другие, не совпадающие со старой планировкой пятиэтажки, либо место было совершенно голым, как поле с поросшими бурьяном холмиками на месте фундаментов. И лишь трамвайные линии да брусчатка мостовых пролегали там, где они обозначались на карте — на месте старых улиц и переулков.
Полчаса езды на
«Дом профсоюзов», — объявила остановку женщина-кондуктор, и мы, новоиспеченные искатели приключений, разглядев вблизи громадину замка, соскочили на землю. Да, зрелище было действительно грандиозное. Стандартные четырех- и пятиэтажки по сравнению с высоченными развалинами выглядели карликами рядом с изувеченным великаном. На площадь выступали две цилиндрические башни высотой с двенадцатиэтажный дом с огромными окнами-проломами и овальными бойницами в верхней части. Серый камень был испещрен тысячами выбоин, царапин и трещин. Башни соединялись между собой высокой каменной стеной с колоссальными окнами во всю высоту стены, отделенными друг от друга гигантскими контрфорсами [196] . Сквозь глазницы окон виднелись обвалившиеся стены, лопнувшие и рухнувшие перекрытия, торчащие балки и прочий хаос — следствие катастрофического разрушения.
196
Контрфорс — каменная поперечная стенка или выступ, усиливающие основную несущую конструкцию; один из основных элементов готической архитектуры.
В нижней части замок покоился на сложенном из камня возвышении, становящемся все выше и выше по мере уклона холма к реке. По верхнему краю каменной кладки проходила фигурная ограда из красного кирпича и гранита. Застарелые завалы и кучи щебня были покрыты пожухлой травой и всяческим мусором. То тут, то там виднелись голые кусты и небольшие деревца. Один из таких кустов облюбовал себе место даже на верхотуре правой башни, свешиваясь в том месте карниза, где зияла заметная выбоина. От стен и особенно от нижних, наполовину засыпанных окон замка, казавшихся входами в пещеры, веяло промозглой сыростью и холодом запустения. По спине невольно пробежали мурашки.
Сделав несколько шагов, мы с Володей очутились в пространстве, окруженном со всех сторон высокими полуобвалившимися стенами. Еле заметная тропинка вела через нагромождение обломков, мимо слежавшихся кирпичных завалов и торчащих из них балок рухнувших перекрытий. Руины были столь впечатляющими, что невольно вспоминались прочитанные в книгах описания то ли лунного, то ли какого-то другого неземного ландшафта. В одном месте стены соединялись между собой дугообразной перемычкой, напоминавшей причудливый мост между скалами. Стены еще хранили следы существовавших когда-то этажей: кое-где уцелела фигурная лепка, поблескивали на солнце изразцовые плитки, удивляли своим местоположением сохранившиеся части лестничных маршей, добраться до которых теперь уж было просто невозможно.
Обогнув остов стены, похожий на валун высотой с трехэтажный дом, мы вышли через другой пролом во внутренний двор замка. Открывшаяся перед нами картина запустения потрясала своей грандиозностью. Куда ни бросишь взгляд — повсюду развалины, кое-где совсем свежие. Увидев у обломков южного крыла замка трактор и гусеничный тягач, пару деревянных вагончиков на колесах, в которых обычно располагаются строители и хранится их инвентарь, мы поняли, что приехали в Калининград вовремя и, видимо, через несколько месяцев с руинами замка будет покончено.
Доносившиеся издалека звуки проезжающих машин и шум трамваев казались нереальными в этом угрюмом хаосе. Городские улицы проходили в стороне от руин замка, а калининградцы, насмотревшись на всяческие развалины, которых в округе было предостаточно, не проявляли особого интереса к этому месту. Лишь вездесущие мальчишки, которые издавна облюбовали для своих игр руины замка, могли позволить себе удовольствие лазить по высоким стенам, спускаться в зияющие проломы подземелий, подниматься на головокружительную высоту, каждый раз рискуя сломать себе шею. И сейчас, где-то на противоположной стороне замкового двора мелькало несколько маленьких фигурок в легких курточках.