Секретные дела Холмса
Шрифт:
Но чем бы ни объяснялся скепсис моего друга, его мнение относительно принадлежности котелка оказалось правильным, потому что раздался торжествующий возглас Лестрейда, перевернувшего котелок и осмотревшего его изнутри:
— Взгляните сюда, джентльмены! Видите здесь на ленте буквы Ю. М.! Я думаю, вы все согласитесь, что Ю. М. должны означать Юджин Мортимер! Остается вопрос: где владелец котелка?
Холмс, не проявляя особого интереса к открытию Лестрейда, прошел еще несколько ярдов, держа руки за спиной, и теперь, чуть наклонившись, рассматривал какие-то едва видные следы на траве, которые смог заметить только
— Инспектор, — тихо произнес Холмс, — если вы потрудитесь пройти несколько шагов вон в том направлении, то обнаружите в кустах человека, которого мистер Беркиншоу, несомненно, опознает как мистера Юджина Мортимера. Судя по веревке на шее, его задушили.
Но прежде чем вы займетесь осмотром погибшего, могу ли я обратить ваше внимание на слабые следы в траве, которые и привели меня к телу. Они свидетельствуют о том, что убийца тащил свою жертву под мышки, отчего каблуки убитого оставили на земле две параллельные борозды. Однако следов самого убийцы вы, к сожалению, не обнаружите: земля слишком сухая. Рядом с мертвым телом вы также найдете пуговицу от пальто, из которой торчат несколько светло-коричневых нитей.
Я увидел, как инспектор Лестрейд бросил многозначительный взгляд на инспектора Дженкса, после чего оба инспектора вместе с мистером Беркиншоу опрометью бросились к кустам, даже не взглянув на следы, о которых упомянул Холмс.
— А вы, Холмс? Вы туда не пойдете? — спросил я, так как мой друг не проявил никаких признаков желания следовать за ними.
— Нет, Ватсон, я достаточно нагляделся. Но вы, как врач, осмотрев тело, могли бы указать Лестрейду примерное время наступления смерти.
Труп молодого человека лет тридцати лежал в сухой неглубокой ложбинке у самого куста и был почти полностью скрыт густыми зарослями ежевики. Он лежал на боку, разглядеть можно было только одну щеку с засохшими подтеками крови. Бросалась в глаза и шея с глубоко врезавшейся веревкой, которой удавили несчастного.
Судя по трупному окоченению, смерть наступила по крайней мере двадцать часов назад [43] . Я сообщил об этом инспектору Лестрейду, который в тот момент осторожно снимал с куста зацепившуюся за колючку небольшую коричневую пуговицу.
43
Трупное окоченение полностью наступает примерно через двенадцать часов после смерти, длится в течение следующих двенадцати часов, после чего примерно за то же время постепенно исчезает. — Прим. доктора Джона Ф. Ватсона.
— Вы опознали его? — спросил я мистера Беркиншоу, хотя ответ был мне заранее ясен: слишком мрачны были лица и самого мистера Беркиншоу, и обоих инспекторов. Перед ними, несомненно, лежал исчезнувший мистер Юджин Мортимер.
— К сожалению, опознал, — вздохнул мистер Беркиншоу. — Страшное дело, доктор Ватсон. Просто не знаю, как я сообщу эту ужасную весть вдове. Она будет безутешна.
— К тому же ей вряд ли станет легче, когда она узнает об уликах, не исключающих того, что убийцей может быть кузен
Мистер Беркиншоу мгновенно возразил:
— Не слишком ли поспешно вы делаете такие заключения?
— Думаю, что нет, мистер Беркиншоу. Вы сами признали, что окурок сигары, найденный у калитки, того самого сорта, который курит мистер Смит. Возникает вопрос о мотиве преступления. Ответ налицо: ревность. А ревность — всепоглощающее чувство. Совершенно ясно, что мистер Смит давно питал враждебные чувства к своему кузену, так как тот женился на женщине, которую мистер Смит любил. К тому же эта пуговица с коричневыми нитками. Вы видели мистера Смита вчера, мистер Беркиншоу. Какое пальто было на нем надето?
— Пальто из светло-коричневого твида, — неохотно сообщил мистер Беркиншоу.
— Не сомневаюсь, что одна пуговица на этом пальто теперь оторвана, — произнес Холмс, тихо подошедший к нам и теперь с улыбкой смотревший на Лестрейда. — Вы забыли также упомянуть, инспектор, о благоприятных для убийцы стечениях обстоятельств.
— Я как раз собирался сказать об этом, — кивнул Лестрейд. — Кое-какие подсчеты я уже произвел. Поезд Смита прибыл в Фордхэм без четверти четыре. Пешком через поля идти до Гренджа полчаса. Но если Смит бежал, то вполне мог и раньше добраться до места, чтобы подстеречь мистера Юджина Мортимера, который шел со станции Боксстед. За считанные минуты мистер Смит успел бы убить кузена и спрятать его тело в ложбине. Затем он поспешно отправился в Грендж, куда прибыл в возбужденном состоянии и растрепанном виде, что бросилось в глаза мистеру Беркиншоу.
Я предлагаю ввиду обнаруженных мной улик допросить мистера Смита. Если окажется, что пуговица оторвана от его пальто, то мне не останется ничего другого, как произвести арест. Я попрошу вас, инспектор Дженкс, распорядиться, чтобы тело доставили в морг, и послать одного из констеблей в Грендж с экипажем на тот случай, если нам понадобится доставить мистера Смита в тюрьму. Остальных джентльменов я прошу отправиться вместе со мной в Грендж. Посмотрим, что сможет сказать в свое оправдание подозреваемый.
II
Вудсайд-Грендж, большое, внушительного вида здание, был расположен в стороне от дороги в конце длинной подъездной аллеи. Тропинка вела в Фордхэм. Недалеко от калитки, у которой произошло убийство, в заборе была большая дыра. Лестрейд обратил внимание на эту лазейку и с удовольствием прокомментировал:
— Еще одна улика, подтверждающая, что мистер Смит мог воспользоваться представившимся удобным случаем и совершить убийство.
Холмс ничего не ответил. Мы подходили к дому, и он, как мне показалось, с огромным интересом оглядывался вокруг. Особенно внимательно он осмотрел лужайку и кустарник, росший в саду перед домом.
Мистер Беркиншоу позвонил в колокольчик, и женщина, одетая во все черное, которая представилась как мисс Дикин, экономка покойного мистера Фрэнклина Мортимера, впустила нас в просторный холл.
На вопрос, где можно найти мистера Смита, она ответила:
— В гостиной, сэр, — и уже было повернулась, чтобы проводить нас в гостиную, как Лестрейд остановил ее:
— Минуточку, миссис Дикин. Было ли на мистере Смите пальто, когда он пришел?
— Да, сэр.
— Где оно?
— Я повесила его вон там, сэр.