Секретные Дневники Улисса Мура. Книга 7. Затерянный город
Шрифт:
Джейсон совершенно растерялся, глядя на Аниту, которая, попрыгав вокруг него, стала поднимать велосипед. Он не знал, что и думать. Эта девочка, слетевшая с вершины холма, казалась ему совершенно сумасшедшей, но в то же время и удивительно славной. Огромные зеленые глаза, черные волосы, красиво обрамляющие овальное лицо.
— Знаю, что похожу на сумасшедшую, но…
— О нет… Что ты! — Джейсон помог незнакомке поднять велосипед. — Со мной сплошь и рядом такое случается — сбивает какая-нибудь девочка на велосипеде, а потом сразу же целует в лоб.
— Меня зовут Анита, — улыбнулась она и протянула ему руку. Потом приложила палец к губам и внимательно посмотрела не него. — Подожди, не говори, как тебя зовут… Любит иронизировать. Держится уверенно. Вот уже по меньшей мере месяца два как не стригся. Ммм… Ты выше, чем я ожидала, и сейчас, наверное, на пару лет взрослее, но… я уверена, что ты… Джейсон. Джейсон Кавенант!
Изумлению мальчика не было предела. Он откинул волосы со лба, желая получше рассмотреть Аниту.
— Откуда ты знаешь, кто я такой?
— Кавенант! — позвал в это время младший Флинт, появляясь из леса.
Джейсон вздрогнул и обернулся.
— Похоже, не только я знаю это! — сказала Анита, глядя туда же, куда и Джейсон.
Братья Флинт выбежали на поляну и устремились к Джейсону с криками:
— Не уйдешь! Мы поймали тебя, Кавенант!
— Вот дьявол! — выдохнул Джейсон.
Анита посмотрела на троицу, которая спешила к ним, и сказала:
— Забыла еще одну деталь: всегда нарывается на неприятности.
— Послушай… — проговорил Джейсон, — мне некогда объяснять… Эти трое…
— Все понятно. Садись! — предложила Анита, встав на педали.
Джейсон взглянул на велосипед, окинул взглядом луг, спускавшийся под уклон, и крыши домов Килморской бухты. Посмотрел на девочку:
— Это может быть…
— Опасно. Знаю, — кивнула Анита Блум. — Но я не напрасно приехала сюда.
В Килморской бухте колокол пробил два часа дня.
Лежа на кровати, Рик Баннер держал на коленях большую тетрадь в черной обложке, а ручку — во рту. Он записал и зачеркнул не один десяток фраз и теперь совсем уже не надеялся, что удастся осуществить задуманное еще очень давно.
И в самом деле, по меньшей мере пятьдесят страниц в этой черной тетради зачеркнуты и перечеркнуты.
— Дорогая Джулия… — прочитал он вслух. — Ну, это понятно… Твои глаза… — продолжил он, но тут же его внимание отвлекли трещины на потолке.
Зачеркнул. Слишком просто. К тому же с описания глаз он уже начинал письмо на странице тринадцать. Или четырнадцать? В любом случае, не получилось.
Так что отменим разговор про глаза. Нужно сосредоточиться на чем-то более конкретном, на чем-то таком, чтобы Джулия сразу поняла, что именно он хочет сказать ей.
— Всякий раз, когда вижу тебя… — стал он быстро записывать, — даже если ты больна и у тебя коклюш…
Но тут же, огорчившись, с недовольством зачеркнул фразу. И ударил себя по лбу, стараясь понять, что за таинственный механизм не позволяет ему изложить на бумаге прекраснейшие мысли, которые заполняют его голову. В чем загвоздка? В какой части его мозга? Или руки? А может, дело в ручке, ее нужно сменить? Или в черной тетради? Как-то он читал, что цвета имеют большое значение, потому что по-разному отражают свет, и потому одни больше подходят для окраски стен, а другие меньше. Может, все дело в том, что тетрадь у него в черной обложке? Может, именно этот нехороший цвет не позволяет ему завершить свое… признание в любви к Джулии.
Любовь. Такое важное слово, возможно, слишком важное, но которое так или иначе — когда больше, когда меньше — все время занимало его мысли между путешествиями, которые он совершал благодаря Дверям времени.
Теперь уже все это видели. Все в городе знали и заметили также, что Джулия отвечает ему взаимностью.
По той или иной причине сами ребята об этом никогда не говорили.
Если, случалось, Джулия дружески приобнимала Рика по какому-нибудь случаю, с ним творилось что-то невероятное: он замирал от волнения, словно мраморная статуя, и не мог даже пошевельнуться. Каждый раз, когда, казалось, вот-вот сделает признание, терял дар речи, а когда пробовал написать о своем чувстве, зачеркивал фразу, даже не дописав ее.
— Рик! — услышал он, как кто-то зовет его с улицы. — Рик!
Звал его Джейсон.
Рыжеволосый мальчик поцеловал черную тетрадь, спрятал в стол и выглянул в окно:
— Что случилось?
Джейсон стоял возле дома. Губа рассечена, весь в грязи.
— Спустись! Нужно поговорить! — ответил Джейсон.
— Что случилось?
— Давай быстрее!
Джейсон оказался не один. Чуть в стороне стояла девочка, которую Рик никогда раньше не видел. Она держала за руль профессиональный горный велосипед. Алюминиевая рама, дисковые тормоза и переключатель скоростей с девятью ведомыми звездочками. Прекрасная машина.
— Послушай, Рик! — крикнул Джейсон. — Ты спустишься, наконец, или нужно кричать на всю улицу? А дело важное. Ясно?
Девочка приветливо махнула Рику, и он, слегка растерявшись, сказал:
— Иду.
Кто это? И где она купила этот велосипед? В городе таких никто не видел.
Рик отыскал спортивные туфли и вернулся к окну.
— А насколько важное? — спросил он друга.
— Очень! — ответил Джейсон.
Рик кивнул, торопливо переоделся и выбежал, не захватив ключа от Двери времени.
Джейсон познакомил друга с Анитой и предложил поговорить в более спокойном месте.
После того как он коротко рассказал Рику про братьев Флинт, заговорила Анита.
— Дело в том, — объяснила она мальчикам, которые уселись перед ней, по-турецки подвернув ноги, — что я добралась сюда, для того чтобы показать вам одну книжку.
Рик и Джейсон переглянулись. Они купили в кондитерской «Лакомка» пирожные с кремом и теперь уплетали их, сидя довольно высоко на берегу, чтобы наблюдать за дорогой, но и достаточно в стороне, чтобы никто не слышал их.