Секретные поручения 2. Том 1
Шрифт:
– Нет, давайте предыдущий, – сказала Суханова.
Нос, уплывший было с экрана, вернулся на место.
– Этот? – спросила Нечаева.
– Да. Похож. Только глаза побольше.
Темный зал «мордодельни» пересекал луч компьютерного проектора. Суханова в наручниках и двое охранников сидели перед пластиковым экраном; Нечаева, залихватски закинув ногу на ногу, орудовала у ноутбука. Когда набор идентификационно-значимых черт достиг критического уровня, на экране появилась надпись «WEIT», а через пару секунд карикатурные нос, глаза и губы приняли человеческие очертания.
– И разведите их пошире… Да, примерно так.
На экране мелькнули пальцы завлаба, глаза разъехались в стороны.
– Лоб выше. И шире. Нет, залысин у него не было. Почти ровная линия.
Нечаева работала быстро, свою картотеку она знала назубок и среди сотен слайдов безошибочно находила нужный. Суханова была сосредоточена, не мямлила и не давала противоречивых указаний. Портрет «квадрата», собранный по фрагментам полчаса назад, уже находился в соседней комнате, откуда доносилось прерывистое гудение копировальной машины. «Инженер» постепенно оживал на экране. Курбатов смотрел на экран, лениво поглаживая подбородок. Отличная работа, он мог быть вполне доволен… И все же что-то беспокоило его.
«Линия губ слишком расплывчатая», – подумал он.
– Нет, не подойдет, – тут же раздался голос Сухановой. – Тут он на голубого какого-то смахивает. Не знаю, почему. А у него была рожа, как у этого… Инженер, короче. Умный. Интеллигент.
«Интеллигент, это верно», – неизвестно почему опять подумал Курбатов. Какой-то маячок замигал в мозгу… Мигнул и погас. «Мягкий № 5» уплыл в неизвестность. Нечаева подставила другие губы – более твердые и тонкие.
– Во-во-во… И брови не такие густые. – Суханова запрокинула остриженную голову назад, к Курбатову. – Закурить можно?
Важняк рассеянно махнул рукой охраннику – пусть курит. Тот достал пачку «Явы», сунул ей в рот сигарету и поднес зажигалку.
– Ну что? – спросила Нечаева. На лбу «инженера» выстроились в ряд несколько пар бровей, похожие на летящих птиц.
Суханова затянулась, подумала.
– Вон та. Вторая слева, – сказала. – Так, нормально.
Курбатов посмотрел на экран. Нет, возможности знаменитой чудо-программы ФБР сильно преувеличены. Неживое лицо, маска идиота, в которой только Суханова и способна разглядеть что-то человеческое… Нет, на какой-то миг Курбатову померещилось, что и он увидел. Лицо. Реальное, живое.
И тут же все исчезло. Опять – маска. Как в пособиях по рукопашному бою или на плакатах ОСВОДа.
Ну, похож. Положим. На кого-то. Или на что-то. На тысячи таких же портретов, слепленных в таких же «мордодельнях». Или срабатывает феномен ложного узнавания – пресловутая идентификация с «голливудским стандартом». Внешность каждого человека можно рассматривать как своеобразный коктейль из Пола Ньюмена, Юрия Никулина, Луи де Фюнеса, Леонида Куравлева и далее по бесконечному списку. Курбатов помнил, как году в восемьдесят девятом на улице его окликнула
– Привет, Сашка! – говорит. – Как поживаешь?
Он, ошарашенный, пробормотал что-то дежурное… И надо же, оказалось, это Инночка Торопилова, они вместе учились на юрфаке! Студентом Курбатов никогда не обращал на нее внимания – обычная серая мышка, ничего интересного. Но тогда он еще не смотрел «Москву…» и не знал, что Инночка – точная копия эффектной актрисы. И уже когда посмотрел, когда в мозгах появился четкий идентификационный сигнал – только тогда он, наконец, «увидел» эту Торопилову. Красотка-кинозвезда!..
Вот такая штука… Возможно, неживая маска «инженера» тоже каким-то образом пересекается с одним из фантомов «голливудских стандартов», вызывая этот непонятный зуд в мозгу… Все возможно. Не стоит придавать этому большого значения.
Но когда работа была закончена и, погрузив в микроавтобус Суханову и две толстые папки с оттисками фотороботов, они собрались ехать обратно в СИЗО, Курбатов вдруг изменил решение.
– Погоди, не трогай пока, – скомандовал он шоферу.
Важняк небрежно достал из кармана трубку сотового телефона.
– Сироша, пожалуйста… Привет, Валерий Иванович. Курбатов. Ничего, если я эту цыпу на часик задержу? Хочу в прокуратуре допросить ее разок. Ничего особенного, просто проверить кое-что. Да и Рахманов давно мечтал познакомиться… Ну. Отвечаю. Не первый же год замужем…
Он рассмеялся.
– Лады? Ну спасибо. Все будет в лучшем виде.
Курбатов спрятал трубку, откинулся на спинку кресла и махнул шоферу:
– Давай-ка, брат, в прокуратуру…
У него было отличное настроение. Зуд в голове, похожий на зуд кожи под гипсовой повязкой, наконец унялся. Все встало на свои места. Курбатов вспомнил лицо.
Спускаясь утром по лестнице, Денис наткнулся на Людку Борщевскую. Людка стояла в дверях квартиры, тараторя вслед своему Пашке, который вяло направлялся к двери парадного:
– Чтобы обедал там, понял? Чтоб слушал на уроках, а не ковырял в носу, понял? И после школы сразу чтоб домой, не то уши выдеру, понял?
Пашка шел не один. Его ладонь утопала в руке высокого мужчины в спортивной куртке.
– Да поня-а-ал, чё ты, отстань! – протянул Пашка.
– Ладно, не тарахти, все путем, – сказал мужчина, обернувшись к Людке. – Давай, до вечера.
Они вышли на улицу. Денис узнал его: тот самый тип, которого он видел в окне. При дневном свете они с этим мужиком, может, и сошли бы за двоюродных братьев, – но не больше.
– Привет, Люд, – поздоровался он.
– Привет, Денис.
Людка Борщевская вся светилась. Куда подевались ее обычные в утреннюю пору похмельные мешки под глазами? И где всклокоченные волосы? Где сложенный в раздражительной гримасе рот? Помолодела, посвежела, постройнела… Людка заделала себе короткую стрижку во французском стиле, на ней был новый халат, и она улыбалась во весь рот, словно ведущая телепередачи «Доброе утро, Россия!».