Секретный архив Шерлока Холмса
Шрифт:
И тут меня осенило. Всё стало ясно, как день. Как же я был слеп! Но Холмс, он-то хорош! Почему он допустил всё это? Я посмотрел на него. Холмс отложил газету и улыбнулся.
– Вы всё поняли, мой дорогой друг?
– Холмс, но почему вы не смогли всё это предотвратить, почему не задержали преступников, если с самого начала… – Я не договорил. Я не мог сказать ни слова.
– Мой дорогой друг, я разделяю ваше негодование моими действиями или же моим бездействием. Но поймите и вы меня. Без фактов я бессилен. А их я получил только сегодня утром. Поэтому не ругайте меня, будьте снисходительны.
– И как давно вы всё поняли?
– Уотсон, а вы разве ничего не заметили, когда делали укол мнимому, сейчас я уже уверен в этом, мистеру Домбре?
Я задумался и чётко вспомнил, как во время нашего визита к мистеру Домбре сделал ему укол морфия. Я просиял.
– Татуировка на плече?
– Браво, Уотсон. А на загар не обратили внимание? На зубы?
Всё стало проясняться.
– Я сразу отметил всё это, но у меня не было никаких доказательств, никаких свидетелей, кто бы мог подтвердить или опровергнуть мои предположения. По загару, телосложению, татуировке я смог сузить круг и примерно определить род занятий и место пребывания этого двойника. И основываясь на своих умозаключениях, разослал запросы в несколько портовых городов Франции и Испании. И вот только сегодня утром мне принесли депешу из полицейского управления города Бреста, Франция. Посмотрите, – и он протянул мне несколько отпечатанных листков, на первом из которых была размещена фотография так хорошо знакомого мне лица.
Я читал и не мог поверить, что все те преступления, которые в ней описаны, принадлежат одному и тому же человеку. Там было всё: и грабежи, и убийства, и изнасилования, и мошенничество, и пиратство… Также в досье приводились словесные описания членов его банды, которые удивительным образом подходили под «кэбмена» и «моряка». Всё стало на свои места. Оставалась лишь одна загадка: каким образом этот человек, если его так можно назвать, был настолько похож внешне, как две капли воды, на того Андрэ Домбре, которого я знал?
Я оторвал глаза от досье и перевёл их на Холмса, который внимательно следил за мной. Видимо, у меня на лице всё было написано и потому он, предвидя мой вопрос, произнёс:
– Кроме того, исследование обуха топора показало одну интересную деталь, – Холмс сделал паузу и интригующе посмотрел на меня, – Уотсон, не хотите ли вы предвосхитить мою новость?
– Я? – я был обескуражен. – Тот, кто даже не рассматривал этот предмет?
Холмс кивнул, продолжая улыбаться. Я понял, что Холмс не смеётся надо мной и действительно верит в мою способность вот так, без осмотра улики, определить эту «интересную деталь». Ну а почему, собственно, нет? У меня есть друг – детектив. Я вижу его работу и невольно учусь тому, чему, по мнению многих, я никогда не смогу научиться. Что у нас есть? Топор. Он уникальный в своём роде, но это не главное, так как его уникальность должна была направить нас по ложному пути – это понятно, и всем это было понятно. Исходя из этих рассуждений, сам по себе топор нам не интересен. Что дальше? Этим топором ударили Андрэ Домбре и Джорджа Уилбри. Так что же можно увидеть на топоре такого интересного? Кровь? Да, много крови… Что ещё? Что же ещё? А ещё кожа и волосы. Всё стало на свои места. Ситуация стала более-менее понятна. И что нам это даёт? Отсутствие этих деталей на топоре. Так. Или же… Я посмотрел на Холмса. Тот сидел и спокойно ожидал моих выводов. Что же? Что же? Очерёдность слоёв этих элементов! Наверное, это имел в виду Холмс, говоря об «интересной детали», так как удаление улик вряд ли его так заинтересовало бы.
– Я вижу, вы всё поняли, мой друг, – неожиданно произнёс Холмс.
– Думаю, что да. Существует два варианта: либо отсутствуют на обухе топора волосы и кожа Джорджа Уилбри, либо эти улики переставлены местами.
– Браво, Уотсон, – я довольно заулыбался. – Второй вариант.
– Понятно.
– Уотсон, меня всегда удивлял тот факт, что в своих рассказах вы предстаёте не всегда, скажем, сообразительным. Почему?
– А вы не догадываетесь, Холмс?
– Да, понятно, конечно… – Холмс засмеялся. – Вы хитрец, Уотсон! Продолжим. Я нашёл бабку-повитуху, которая принимала роды у Николь Домбре. Это некто Екатерина Найт. Пришлось долго повозиться, прежде чем удалось её разговорить. Так вот, оказывается, у миссис Домбре была двойня, но роды были очень трудные, в результате которых роженица умерла. Сам Мориарти был в это время в Европе, и Аннет Аверни, жена управляющего, обвинила в смерти его жены Екатерину Найт. Шантажируя её этим (а может, чем-то ещё, почему-то есть такое предположение), она забрала одного из новорождённых себе (у них с мужем не было детей) и через некоторое время, как только вернулся муж умершей, чета Аверни уехала. Более о них она не слышала. А о том, что детей было двое, повитуха не распространялась, чтобы не навлечь на себя гнев Мориарти, которого она всегда побаивалась. Но зато через неё я узнал имя женщины, которая вскармливала младенца в течение того времени, пока они оставались в Лондоне – Франческа Конни. И представляете, Уотсон, у нас есть ещё одна примета, которая почему-то не содержится в присланном досье – это родимое пятно на голове! Понятно, что оно скрыто волосами, но оно есть и никуда не денется! Одно только странно в этом деле, – произнёс Холмс задумчиво, – я приставил к нашему подопечному мою команду с Бейкер-стрит, нерегулярные полицейские части, так вот, они неотступно следят за ним, и, судя по их доносам, общение его с внешним миром сведено к нулю.
– Холмс, а Питер не может здесь быть замешан?
– Я думал и об этом, – Холмс выпустил небольшое облачко дыма, – за ним также ведётся наблюдение, да и он мне отчитывается каждый день. Я думаю, он не замешан в этом. Я наводил справки о нём, да и, кроме того, он знает, что его хозяин не тот, за кого себя выдаёт.
– Вы ему всё рассказали?
– Был вынужден, да и он это почувствовал…
– Холмс, а как звали управляющего?
– Да, прошу прощения, Уотсон, я отвлёкся. Его имя Кристофер Аверни. А приёмного сына они назвали Майклом. Так вот, они уезжают на материк, переезжая из одного портового города в другой, оседая, в конце концов, в Бресте. Кристофер занимается грязной работой и через пару лет погибает в порту от случайно уроненного бревна. – Холмс задумался и стал набивать трубку. – А знаете, Уотсон, несколько лет назад со мной консультировался инспектор Мюллер по поводу нескольких странных беспочвенных убийств в порту города Бреста. Дело так и осталось нераскрытым. Да, – протянул мой друг, – видно, вновь придётся возвратиться к этому делу. Так вот, – продолжил Холмс, – Кристофер умирает, и информация о его семье практически перестаёт поступать. Чем занимается Аннет, остаётся лишь гадать. Зато о делах Майкла мы знаем очень много, вы читали. Его делишки начинают нервировать полицию, а когда он захватывает яхту министра Л***, то тем самым навлекает на себя гнев правительства Франции. Предпринимаются меры, и его банда практически вся оказывается за решёткой, за исключением его самого да двух его друзей, которые, как мы видим, перебрались в Англию. Вот так.
– А где Аннет?
– Знать бы. Её описание слишком смутное: худощавая, рыжеволосая моложавая женщина; примерно 50 лет: незаметная, злопамятная. Это практически вся известная о ней информация. Скорее всего, это она вызвала на место убийства Сойера. Да и вообще, – Холмс выпустил несколько колец дыма, – не она ли истинный руководитель шайки…
Не успел я услышать дальнейшие подробности этого загадочного дела, как внизу раздался звонок, и вскоре пред нами предстал инспектор Круг. А ещё через несколько минут ворвался шустрый грязный мальчуган из команды Холмса и сообщил, что «объект» на месте, и мы отправились в путь. Всё должно было закончиться хорошо, но как всегда но… Мы успешно взяли мнимого Андрэ, он даже не сопротивлялся, и повели в полицейский кэб. Но от той кажущейся лёгкости, с которой нам удалось его задержать, на улице мы несколько расслабились, и он, воспользовавшись этим, бросился бежать. И убежал, если бы не случайность – на углу он угодил под копыта лошади и умер на месте.
Так закончилось это кровавое дело. Были найдены родственники «разносчика телеграмм», который оказался безработным актёром, но они не смогли добавить ничего существенного. Тело настоящего Андрэ Домбре так и не было найдено. Попытки найти женщину, которая сообщила о нападении в переулке, не привели к успеху. Сведенья об Аннет Аверни отсутствуют.
Случай в больнице
Последние две недели ноября держалась на редкость холодная, сухая погода. Ночью температура опускалась ниже 14°F. Небо было чистое как днём, так и ночью, и любители астрономии могли наслаждаться теми видами звёздного неба, которые обычно не были доступны в этот период времени.
Мы с Холмсом уже позавтракали и молча просматривали сегодняшние газеты. Огонь от камина завораживал и оказывал то расслабляющее гипнотическое действие, которое также даёт и текущая в реке вода.
У меня на сегодня не было никаких дел, да и Холмс просто изнывал от безделья, которое порой возникало из-за отсутствия достойной загадки, способной его увлечь. Поэтому звонок, раздавшийся внизу, вывел нас обоих из оцепенения. В последнее время я стал с опаской относиться к таким звонкам. С одной стороны, они означали захватывающее приключение, ну а с другой, чью-то загубленную жизнь… И я был приятно удивлён, когда увидел в дверях гостиной своего старинного друга, однокашника по медицинскому университету – Вильяма Троубе.
Он не сильно изменился, если не считать преждевременно начавшегося выпадения волос. Стройность спортивной фигуры, худоба лица, острый нос, задорный взгляд – всё это он сохранил, в отличие от меня, которого из-за начавшейся меняться фигуры, да моих армейских усов, не всегда узнавали те, кто долго со мной не общался и бывал очень удивлён незнакомому человеку, пытавшемуся заключить их в объятья. Но с Вильямом была другая ситуация. Мы были очень близки в студенческие годы, и поэтому по окончании учёбы старались не терять друг друга из вида: переписывались и нередко встречались, если мне приходилось бывать в Эдинбурге, где Вильям работал преподавателем в университете, куда перевёлся после того, как произошёл конфликт с руководством нашей alma mater, где он начинал в качестве ассистента. Да и Вильям, бывая в Лондоне, непременно заходил ко мне.