Секретный рейд адмирала Брэда
Шрифт:
Он знал, что Брэд отчаянно влюблен в германку и что на авианосце у них раскручивается восхитительный роман. И это его слегка задевало. Покровительствуя швейцарской журналистке в ее попытках проникнуть на авианосец, кэптен имел все основания предполагать, что роман с Фройнштаг будет развиваться в его командирской каюте, а не в каюте командующего эскадрой.
Вот только реакция Брэда оказалась именно такой, какой она и должна была представать перед кэптеном. Смерив Вордана высокомерным взглядом, тот отвернулся
— Я не возражаю против того, чтобы в команде спасателей в качестве переводчицы находилась и швейцарская журналистка, — проворчал Брэд. — Только не затягивайте с вылетом, кэптен.
— Он произойдет через десять минут, у германца даже мотор остыть не успеет, как его уже подберут. А посему поторопитесь, Фройнштаг, поторопитесь.
На борту «Спасателя» оказались тот самый второй лейтенант Максвилл и те же два морских пехотинца, с которыми она странствовала в поднебесье Антарктиды на разведывательном самолете «Кобра».
— Что, джентльмены, продолжим наши приключения в небе таинственного мира? — приветствовала их Лилия, как старых знакомых.
— В таком приятном обществе… — галантно заметил второй лейтенант, однако от слуха Фройнштаг не скрылось, как один из его подчиненных, не очень-то стесняясь присутствия самой журналистки, пробубнил:
— Опять эта германка… Ее появление уже стало плохой приметой. Снова не обойдется без происшествий.
— Что за предрассудки, младший капрал?! — возмутился второй лейтенант.
— Можете не сомневаться, — по-английски заверила младшего капрала и всех остальных Фройнштаг, лучезарно улыбаясь при этом. — Не обойдется. Обер-диверсант Скорцени, если только вам знакомо это имя, только для того и брал меня на самые сложные операции, чтобы гарантированно избавлять своих парней от скуки и однообразия.
— Кстати, вам должно быть известно, джентльмены, — сказал направлявшийся к своему служебному месту радист-стрелок, что леди Фройнштаг была одним из лучших диверсантов рейха и завершила войну в чине капитана войск СС.
Услышав это, морские пехотинцы переглянулись и, выражая свое удивление, дружно повели подбородками. Сама же Фройнштаг с удивлением вонзилась взглядом в спину стрелка-радиста. «Даже трудно представить себе, какие легенды гуляют теперь о «о лучшей диверсантке рейха» по отсекам и каютам авианосца «Флорида», — молвила себе Фройнштаг. — Кажется, ты становишься одной из основных фигур экипажа эскадры».
— Вот так-то, джентльмены! — назидательно подтвердила это свое реноме одна из немногих выпускниц «Фридентальских курсов» Скорцени.
— Прошу прощения, мэм, — упорствовал младший капрал, рослый, как и все прочие морские пехотинцы, прыщеватый парень с лицом метиса, — но примета все же плохая.
— Чтобы не разочаровывать своего капрала в его познаниях черной магии, — обратилась журналистка к Максвиллу, — постарайтесь забыть его на месте аварии германского штурмовика.
— Будет исполнено, мэм.
— А что там с нашим германским асом? — поинтересовалась Фройнштаг, заглянув в кабину пилотов, которые уже готовились к запуску моторов.
— Никаких свежих сведений не поступало, мэм, — ответил второй пилот.
— Вы имели в виду, что никаких свежих сведений после того, как он сообщил о своей посадке?
— О посадке он не сообщал, мэм. Хотя обещал поддерживать связь.
— Похоже, что этот парень и впрямь свернул шею и себе, и машине, — объяснил первый пилот, представившийся ранее Фройнштаг капитаном Серидом. — Очевидно, перестарался, имитируя аварийную посадку.
— А подобных игр со смертью авиация не терпит, — объяснил ей второй пилот.
— Может, он всего лишь подыскивал более удобное место для посадки, нежели то, которое бросилось ему в глаза в начале, — попыталась развеять их настроение Фройнштаг. — По своему фронтовому опыту она знала, как это плохо, когда спасатели теряют веру в то, что ждавшие их помощи давно погибли.
Уже перед взлетом, первый пилот запросил дежурного радиста авианосца, не возникал ли в эфире некстати исчезнувший германец. И тот ответил, что не возникал.
— Это и есть ответ на все ваши дальнейшие вопросы, — сказал капитан, обращаясь к Фройнштаг.
— Не волнуйтесь, впредь я не буду донимать вас подобными вопросами, как подвыпившая с горя вдова.
— В таком случае разрешаю остаться в кабине, бортмеханик уступит вам свое кресло, а сам устроится на своем ящичке позади него. Тем более что полет наш, судя по всему, будет недолгим.
— Вы беспредельно добры, первый пилот, — оценила его дальновидность Фройнштаг, поудобнее устраиваясь в кресле бортмеханика. — Надеюсь, вы не чувствуете себя ущемленным в своем праве на служебное кресло, мой юный друг? — обратилась к притихшему где-то у нее за спиной бортмеханику.
— С удовольствием вдыхаю запах ваших волос, — негромко и почти на ушко проговорил парень, давая понять, что с комплексами у него все в порядке, и что разница в возрасте его не смущает.
Надо бы поближе присмотреться к самому молодому поколению американских авиаторов, подумала германка. Бог знает, что они представляет собой в постели, но вдали от нее, как и вдали от поля боя, держатся храбрецами.
53
Январь 1947 года. Антарктика. Южный океан.