Секретный узник
Шрифт:
Два узника молча сжимали друг другу руки под конусом шумящих водяных струй. Да, они не встречались больше с того дня, когда над улицами подымался сизый туман, а шаги тысяч и тысяч людей сливались в грозный победный рокот, который долго не затихал в морозном воздухе. Сколь многое случилось с ними и с теми, кто шагал тогда мимо трибуны, за это, в сущности, очень короткое, даже в масштабах человеческой жизни, время. Непоправимо много...
– Здравствуй, товарищ Фогт.
– Здравствуйте, товарищ Тельман. Здравствуй, Тедди...
– Это случайная встреча?
– Тельман быстро огляделся. Но кроме них в душевой никого не было.
– Пусти
– Нет, не случайная, хотя я тоже не знал, что увижу тебя, - Фогт отвернул свой кран и, зажмурившись, стал под душ.
– Надзиратель?
– спросил Тельман, утверждая скорее, чем спрашивая.
– Да, товарищ Тельман. Пусть тебя не смущает его железный крест. Это надежный человек и старый член СДПГ. Он носит побрякушки из-за нацистов. Боится, чтобы не докопались до его прошлого. А чего бояться? Рядовой социал-демократ, герой войны. Таких не преследуют. Но он честный человек и очень сочувствует нам. Товарищи сказали, что на него можно положиться, к тому же он участвовал тогда в демонстрации...
– Ладно, не будем терять времени! Поскорее расскажи, что произошло после моего ареста. Я же почти ничего не знаю. Кого еще взяли?
– Многих, товарищ Тельман. Почти все депутаты-коммунисты были арестованы сразу же после выборов. Большинство руководящих работников партии...
– Но подполье функционирует?
– Да. Еще при мне была распространена листовка "Наша борьба за революционное свержение фашистской диктатуры и за новую Советскую социалистическую Германию". Налаживается работа в эмиграции...
– Связь у тебя есть?
– Подо мной сидит наш товарищ, он уже кое-что наладил, думаем посвятить надзирателя.
– Что думают о нем на воле?
– Его проверяли. Сначала он нес наружную службу и лишь недавно перешел сюда, в Алекс. Наши сразу же вошли с ним в контакт.
– Очень хорошо. Связь сейчас важнее всего. Как только наладите, сразу же дайте мне знать.
– Обязательно, товарищ Тельман.
– Я только что встретил Димитрова, его куда-то вели.
– Да, я знаю, что он здесь. Нацисты готовят показательный процесс против Компартии.
– В связи с рейхстагом?
– Да. Димитров, очевидно, будет первым.
– Это понятно. "Рука Москвы"!.. Сначала они попытаются продемонстрировать перед мировым общественным мнением, что агенты Коминтерна подожгли рейхстаг, потом обрушат судебное преследование на партию. Это наступление на коммунизм в мировом масштабе, товарищ Фогт... Но они не знают Димитрова, не знают нас! Мы, коммунисты, сами должны быть заинтересованы в открытых процессах, чтобы сорвать маску с фашистов. Понимаешь, товарищ Фогт?
– Тельман как будто не замечал, где они находятся. Он рассуждал спокойно, но с необычайным подъемом, словно не было скользкого каменного пола, желтых тоскливых стен и льющейся воды. Фогт видел перед собой человека, которого хорошо знал по выступлениям на митингах, заседаниям в Доме Либкнехта. И говорил он все так же просто и ясно, может быть, даже слишком просто, без полутонов, как будто никогда не знал сомнений и не делал ошибок. Лишь потом, когда Фогт мысленно воссоздал свою последнюю в жизни встречу с Тельманом, он увидел то, отличное от прежнего, что было в словах Тедди.
Тельман говорил с ним не только как товарищ с товарищем после долгой разлуки. Его вопросы, ответы, короткие рассуждения и точные замечания были очень конкретны и вместе с тем как бы не подвластны времени. Может быть, поэтому
Узник фашистской тюрьмы, он не мог не видеть, что не властен более над течением событий. Он стремился наладить связь, продолжать борьбу, даже надеялся вырваться на свободу. Но знал, что все его усилия могут пойти прахом. С трудом возведенная башня могла и обвалиться. Он трезво оценивал свои возможности в этой неравной борьбе. И своему товарищу по партии, даже при такой случайной встрече, Тельман сумел высказать глубоко продуманные мысли о дальнейшей борьбе, составлявшей смысл их жизни.
Время встречи пролетело слишком быстро. Каждый из них припоминал потом с досадой, как много упустил, забыл спросить или рассказать.
Открылась дверь, и вошел надзиратель.
– Выходи!
– крикнул он и, нацелив палец на Фогта, сказал: - Ты первый.
Когда дверь за Фогтом закрылась, Тельман слышал удаляющуюся ругань усатого надзирателя:
– Вы и так пробыли в душевой больше положенного. Уж не шушукался ли ты там со своим соучастником? Смотри! Проводить заключенного!
– уже спокойно и четко скомандовал он кому-то.
Тельман улыбнулся этой примитивной хитрости и посочувствовал усатому надзирателю с железным крестом, который ради этой их короткой встречи рисковал жизнью.
– Спасибо, - одними губами прошептал он, когда надзиратель вернулся за ним.
Тот ничего не ответил и, лишь закрывая за Тельманом дверь камеры, буркнул:
– Помалкивай.
Глава 17
ГЕРБЕРТ
Роза Тельман не придавала значения попыткам дедушки Тельмана и самого Эрнста уговорить ее возвратиться в Гамбург. Они, конечно, догадываются, думала она, насколько изнурительны эти бесконечные хлопоты. Но если ей удастся увидеть мужа, то все, все будет тогда оправдано.
Но иногда ее охватывало сомнение. Может быть, Эрнста уже нет в живых, или он в таком состоянии, что его ни за что не покажут? С отчаянной тоской сознавала она всю тщету своих надежд и глубокое свое одиночество. Зная, вернее догадываясь о том, что гестапо постоянно следит за ней, она старалась как можно реже встречаться с друзьями и знакомыми.
Но в тот день, когда ей сообщили, что завтра наконец-то будет дано свидание, ее переполнила такая шальная, сумасшедшая радость, которую просто нельзя пережить одной. Она выбежала на улицу и, сдерживая нетерпение, влетела в четвертый или даже пятый по счету автомат. Здесь, если ее даже подслушивают, не будет известно, кто звонит. Опустив монету, она набрала номер, который дал на этот случай товарищ, что привез ее из Гамбурга.
Нет, дело, конечно, не в избытке радости. Уж как-нибудь она справится! Каждый бы день такое. Нет, она звонила сейчас незнакомому другу не затем, чтобы сказать, как она сегодня счастлива. Ей ли не знать, какое значение придавала партия этому свиданию! И сейчас она выполняла задание, которое лишь чисто случайно переплелось с ее личной жизнью. Относиться к этому иначе она себе не позволяла.