Секреты гоблинов

Александер Уильям

Несколько пар голых ног стукнули о пол. Эхо пошло гулять вокруг него.

— Роуни-карлик! — позвал Кляксус. Голос принадлежал Кляксусу, но слова он произносил, как Башка.

— Хватит прятаться, ну, — приказал Жирный. Он говорил, как Башка.

— Я буду злиться куда меньше, если ты покажешься, — вступил Щетинка, повышая и понижая голос, как Башка повышала и понижала свой. — Мне надо тебя кое о чем спросить.

— Выходи, отродье измененных! — закричал Кляксус скрипучим и злым голосом.

Роуни остался там, где был, и старался сидеть неподвижно.

Он перестал гадать, что еще может бродить по станции. Здесь уже были болвашки, и вряд ли что-нибудь могло быть хуже них. Он постарался дышать бесшумно. Он приготовился бежать, если потребуется.

Кто-то прошел около скамейки Роуни. Роуни услышал, как тот бормочет. Звучало похоже на Жирного. Роуни на это надеялся. Жирный был не очень быстрым. Кто бы это ни был, он снова отошел.

Роуни услышал хлопанье голубиных крыльев над головой. Он выглянул из-под скамейки и увидел темные пернатые силуэты под слабо освещенным потолком. Они кружили. Они искали.

— Вэсс, ты здесь? — громко спросил Щетинка голосом Башки. — Посвети мне, ну!

Роуни услышал, как Вэсс произносит заклятье где-то в темноте, а потом темнота ушла. Все затопил ослепительный свет.

Большие часы свисали с потолка на длинных цепях, как брегеты великана. Каждые часы были еще и фонарем, и теперь каждый фонарь горел. Они медленно покачивались взад-вперед, когда голуби садились на них и снова взлетали. Их свет отбрасывал длинные и клубящиеся тени.

Роуни наблюдал за болвашками из-под железой скамейки. Он глядел, как они ищут его среди рядов вагонов. Блестящие зеркальные зады машин выглядели старыми и ржавыми, хотя их ни разу не использовали.

Он дождался момента, когда никто не смотрел в его сторону, и выполз из-под скамейки в тень каменной колонны. Он осторожно прополз в тени глубже в здание вокзала.

Само это место походило на северобережье с его гладким камнем и прямыми углами. Было странно находиться на юге, но чувствовать себя, как на севере. Роуни старался не дать этому себя обеспокоить, потому что были более важные поводы для беспокойства, и странности архитектуры были наименьшей из его проблем, но это все равно отвлекало и мешало ориентироваться. В перемещениях по южнобережью была логика, но внутри вокзала она больше не работала. Роуни приходилось поворачивать шестеренки в своей голове и в своих конечностях, чтобы осмыслить окружающую обстановку и найти убежище. Ему пришлось притвориться, что он на северном берегу.

Где-то очень близко Щетинка окликнул его. Внутренности Роуни подпрыгнули от этого звука. Он не мог понять, откуда он исходил. Он забрался в один из вагонов, чтобы быстро исчезнуть из виду.

Внутренности вагона заполняли ряды стульев. Стулья выглядели мягкими и удобными. Они были сделаны из полированного дерева и накрыты выцветшими красными подушками. Маленькие, круглые столы стояли между некоторыми стульями, и зелень начинала покрывать их медную поверхность. Несколько фонариков, зажженных заклинанием Вэсс, горели у каждой стены.

Роуни знал, что у Вэсс был небольшой дар в области проклятий

и заклятий (или, по крайней мере, он точно знал, что она этим хвасталась), но он никогда не видел, чтобы она делала что-либо настолько масштабное. А еще он никогда раньше не видел, чтобы домочадцы смотрели на него взглядом Башки и говорили с ним Башкиным голосом, пока Вэсс не сделала так на рыночной площади. «Она может носить нас, как маски», — понял Роуни и стал гадать, может ли она проделать это с ним. Эта мысль повергла его в панический ужас. Тяжесть всего, чего он не знал о собственном доме, придавила его к земле и сжала, как Башкины когти-пальцы. Он не чувствовал себя великаном. Он чувствовал себя полной противоположностью великана. Возможно, божьей коровкой. Жуком или муравьем.

«Башка не может носить меня, — решил он. — Она не может. Она не будет. Иначе ей бы не пришлось посылать их всех на поиски меня».

Он медленно прошел по центральному проходу вагона. Здесь он чувствовал себя в ловушке и понимал, что задерживаться нельзя. Остальные уже прочесывали вагоны один за другим. Если он задержится. Он его найдут. Роуни не знал, что могло произойти потом. Он не желал знать.

Он посмотрел на дальний вход. Там стояла Вэсс и наблюдала за ним.

Картина VII

Роуни сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Он стоял. Он не убегал. Она догонит его, если он побежит. Он стоял и показывал ей, что не убежит, ожидая дальнейшего развития событий.

Вэсс продолжала разглядывать его. Она улыбнулась своей жестокой улыбкой, но, помимо этого, никак не двигалась.

— Ты его видишь, ну? — спросил Щетинка снаружи. — Ты его нашла?

Вэсс смотрела прямо на Роуни.

— Нет, Башка, — сказала она. — Его здесь нет.

— Убедись в этом, — сказал Щетинка. — И принеси мне зеркало, если найдешь неразбитое, и новую подушку для моего стула.

— Да, Башка, — сказала Вэсс. — Мне кажется, карлик мог нырнуть в туннель. Он не настолько затоплен, насколько ему полагается быть.

— Семь проклятий на каждый подбородок лорд-мэра, — сказал Щетинка. — Он снова выкачивает оттуда воду. Я не могу слушать фырканье и лязг сифонов, осушающих его. Я схожу туда и поищу.

— Да, Башка, — сказала Вэсс.

Она села за один из медных столиков, скрестила ноги и сложила перед собой руки. Сидя, она была не сильно выше Роуни.

Роуни сел на стул напротив нее.

— Спасибо, — прошептал он искренне, но в то же время с вопросительной интонацией. Он не мог вспомнить ни единого раза, когда Вэсс в чем-то ему помогала, а сейчас был не очень-то подходящий момент для того, чтобы начать. Врать Башке — это серьезно.

Вэсс только отмахнулась:

— Сегодня она обращалась со мной, как с болвашкой. Она не может так поступать. Я не позволю ей делать это. Не со мной. Она носит их. Она использует их, чтобы перемещаться. Она всегда все контролирует, всегда, даже когда она сидит дома на чердаке. Но я не позволю ей носить меня. Я не болвашка.