Секреты профессионалов трейдинга. Методы, используемые профессионалами для успешной игры на финансовых рынках
Шрифт:
На первых порах дело шло туго, но вскоре ручеек новых счетов превратился в мощный поток. Брокеры в Мюнхене и Гамбурге неплохо заработали на трейдерах из германской провинции, никогда прежде не работавших на рынках капитала иоткрывших для себя мир электронного трейдинга. Я часто встречался с сотрудниками технического отдела банка, внимательно слушавшими мои пояснения касательно апгрейдов трейдинговых систем на СМЕ, которые были аналогичны используемым на бирже Eurex машинам.
Приверженцы технического анализа хорошо представляли себе потенциал электронного рынка. Они быстро догадались, что автоматизированные торговые стратегии переведут трейдера в более эффективный мультизадачный режим работы. Итоговым результатом внедрения банком электронных платформ стали, во-первых, намного более рациональное и продуктивное использование капитала, во-вторых, возможность и механизм для контроля действий трейдеров, что после инцидента с банком Бэрингс (Barings)
Что случилось с торговой площадкой
По возвращении в Чикаго мне стала очевидна невозможность сохранения на биржевых площадках «статуса кво», которым пришлось делиться с электронными платформами ликвидностью. С увеличением открытого интереса по е-мини контрактам на индексы S amp;P 500 и NASDAQ 100 все хуже шли дела на физической бирже. Ценившееся некогда на вес золота место на площадках сильно подешевело, никакой толчеи на них уже не было, по торговым площадкам можно было свободно прогуливаться. Еще каких-то пять лет назад мы были свидетелями горячих споров по поводу пространства на площадках, особенно при перепродажах брокерских мест. Бывший член совета биржи и Нобелевский лауреат Мертон Миллер (Merton Miller) любил говорить о необходимости продажи мест на площадках с аукциона. Другим членам совета эта идея казалось дикой, но в то время она представляла оптимальную возможность разрешения ситуации.
Мертон был хорошим человеком и прекрасным ученым. Он имел дипломы университетов Гарварда и Джона Хопкинса (John Hopkins University), был профессором Высшей школы бизнеса университета в Чикаго (University of Chicago Graduate School of Business). Мертон всегда находил время для разговора со мной во время наших встреч в опере и в других общественных местах, представляя меня окружающим как своего коллегу по директорату СМЕ. Мало чем в жизни я горжусь больше, нежели званием коллеги Мертона Миллера. Мертон умер летом 2000 и нам всем его очень не хватает.
Мы сблизились, когда он попросил помочь ему прекратить то, о чем отзывался, как о «мерзости под названием “правило 80-А”». Это правило исключало из игры арбитражеров при движении индекса Dow Jones на 50 пунктов вверх или вниз. Чем выше взбирался индекс, тем труднее было фьючерсам наращивать объемы. В своей речи на церемонии присуждения ему ученой степени Мерт совершенно справедливо назвал это правило «анти-фьючерсным».
Неудобное правило перекрывало поток арбитражных ордеров, недостаток ликвидности начинал негативно сказываться на условиях торговли. В качестве президента индексного комитета я связался с моими друзьями в компании Купер Неф, с Винни и Дэнни, которые обещали содействие. Я собирался обратиться к NYSE с предложением об отмене правила 80-А. Отрицательное отношение фондовых экспертов к арбитражерам ни для кого не было секретом. В Нью-Йорке их считали субъектами, паразитирующими на рынке. Встретив как-то в кабине лифта на СМЕ председателя Нью-Йоркской фондовой биржи Дика Грэссо (Dick Grasso), я спросил, что они собираются делать с 50-пунктовым «ошейником». «Мы сделаем его 25-пунктовым», – прошипел он в ответ. К счастью, чиновники в конце концов взялись за ум и поняли, что исключение арбитражеров из процесса торговли приведет к эффекту, обратному тому, на что они рассчитывали, принимая правило 80-А.
Как Мертон и предсказывал за несколько лет до этого, ограничительный «ошейник» привел к исключению из процесса торговли определенной доли ликвидности, вследствие чего возросла волатильность цены. Вместо того чтобы действовать в качестве предохранителя, «ошейник» убивал ликвидность и повышал вероятность панических продаж.
Прозрачность рынка
Что будет с площадкой? Трейдеры обращались ко мне с этим вопросом каждый раз, когда я появлялся в зале биржи. Поток ордеров на площадку не прекращался, но заказы были крупнее, чем раньше. Надо сказать, что сообщество трейдерв-локалов привыкло кормиться именно розничными ордерами, которые теперь утекли на электронные платформы. В распоряжении трейдеров остались лишь большие институциональные ордера, заработать на которых было сложно. Было ясно, что мы находимся на эволюционном распутье. Я своими глазами наблюдал за трансформацией рынка. Все дело в том, что площадки перестали быть эпицентром торговли. Недостаток информации на площадке ставит традиционного трейдера в незавидное положение. Он явно проигрывает в конкурентной борьбе сидящему за компьютером трейдеру. Как следствие, начинаются душевные метания. Традиционный трейдер терзается вопросом о своей профессиональной состоятельности: трейдер ли он вообще, может, ему просто повезло оказаться в нужное время и в нужном месте – на площадке, где можно скальпировать и для чего особых мозгов не требуется.
Трансформацию предстояло пережить не только трейдерам, привыкшим к физической площадке. Сообщество комиссионных торговцев фьючерсами (FMC) стояло на пороге эволюционных перемен, что заставляло многих задумываться о будущих перспективах. Многие старые брокерские конторы приступили к сокращениям своего персонала на биржах, сконцентрировав операционную активность в нью-йоркских офисах. Джим Макналти (Jim McNulty), в то время президент СМЕ, предложил рассчитанный на пять лет план поэтапного закрытия торговых площадок. Многие члены директората, включая и меня, полагали, что принудительная миграция не будет столь эффективной, как решение, принятое с учетом интересов участников рынка. Будучи сотрудником компании Коммерц Фьючерс, я должен был предлагать вниманию клиентов наиболее ликвидные инструменты, но достигалось это немалой ценой. Комиссионные торговцы фьючерсами были вынуждены предлагать своим клиентам две платформы на выбор.
Традиционная платформа голосового рынка включала в себя отделения для приема заказов (order desks), брокеров и процесс обработки ордеров. Новая электронная платформа имела встроенную систему автоматического контроля над рисками. Она вполне подходила на роль продукта для массовой дистрибуции. Я быстро внес изменения в бизнес-план компании Коммерц Фьючерс, сместив акцент со старомодных голосовых рынков на продажу электронно торгуемых инструментов. Для меня не было секретом нежелание определенных групп потребителей, я имею в виду крупные институты, работать с мини-версией контракта на индекс S amp;P 500, но розничные инвесторы были влюблены в нее.
За годы бычьего тренда на фондовом рынке, маржевые требования по фьючерсам на индексы достигли чудовищных величин. Гарантирующая выполнение контракта маржа высчитывается на основе волатильности рынка. Чем выше волатильность, тем больше маржа. Со снижением волатильности сокращаются и требования по марже. Поэтому маржа по контракту на индекс S amp;P 500, номинальная стоимость которого 250000 долларов, может быть в десять раз больше маржи по евродоллару, контракт которого стоит 1000000 долларов. Фондовый рынок намного волатильнее рынка инструментов с фиксированным уровнем доходности и требует более солидного финансового буфера между клиентами и клиринговой палатой. Увеличение гарантий выполнения контрактов ведет к уходу с рынка розничных инвесторов. Речь здесь идет не только о величине стрижки (haircut – слэнговый термин, означающий сумму денег, которая необходима для поддержания позиции. – Примеч. пер.), но и о том, что брокеры, работающие с розничными клиентами, предпочитают открывать позиции, не требующие огромных маржевых затрат. Контракты е-мини все изменили. Теперь мы имеем двухъярусный рынок. Крупные институциональные заказы продолжают идти на голосовой рынок, а заказы от розничных инвесторов создают поток ликвидности на электронных платформах. Все это стало истинным благословением для фьючерсных торговцев, которым приходилось годами бороться с регуляторами и вынужденно снижать размер комиссионных. Экономия, обусловленная ростом объемов, позволила комиссионным торговцам фьючерсами (FCM) продавать продукты и услуги вместе с функционально встроенными системами контроля над рисками. С тем же числом брокеров и сотрудников, что и прежде, фьючерсная компания может теперь открывать и отслеживать в десять раз больше позиций.
Равные условия деятельности
То, что для фьючерсных трейдеров оказалось золотой жилой, стало для других проклятием. Трейдеры, которые зарабатывали на исполнении розничных ордеров, стали постепенно исчезать со сцены. Трейдеры, исполнявшие некогда по сто контрактов, приходили к пониманию того, что их навыки маркет-мейкеров уже не востребованы. Все было ясно, как Божий день: поток малых ордеров уходил прямо на торговые платформы, где и комиссия была ниже, и риск-контроль присутствовал.
До появления электронных платформ фьючерсным брокерам приходилось тщательно следить за состоянием каждого счета во избежание дебета по нему. Во фьючерсной индустрии зарегистрированный брокер являет собой первую линию обороны на случай дефицита баланса по клиентскому счету. На второй линии обороны располагаются комиссионные торговцы фьючерсами (FCM), а последним гарантом всех сделок является сама биржа. С открытием все новых счетов уменьшался поток направляемых на площадку розничных ордеров. Популяция трейдеров, торгующих на площадке, сокращалась. Между 2000 и 2004 годами с биржи ушло больше половины маркет-мейкеров. Многие из этих людей помнили еще старую биржу СМЕ на 444 W.Jackson (адрес старого помещения СМЕ, функционировавшего до ноября 1982 года. – Примеч. пер.).