Секреты Заброшенной дачи
Шрифт:
Поцелуй уста мои,
И в моих чертогах мы будем
Говорить вечно о любви.
– Иди сюда же, глупый, я всю жизнь тебя ждала… – позвала его, смеясь, Елизавета. Она стояла по пояс в воде и, вытянув руки, улыбалась Коле.
Подруги окружили ее, образовав коридор, и продолжили песню:
«Милый мой ко мне пришел,
От своих забот ушел.
Будет он всегда со мной,
Ведь теперь он только мой».
Николай побежал в воду: он не чувствовал ее холода – схватил Елизавету за руки
– Девоньки, он мой! – восхищенно кричала Елизавета.
Паша проснулся от криков женских голосов и вылез из палатки. Увиденное поразило его воображение: Николай заходил в воду, его голова уже совершенно скрылась в ней, торчала лишь макушка, а вокруг него, игриво махая рыбьими хвостами, резвились русалки с венками на головах.
Он крикнул: «Коля, вернись!» – и бросился в реку. Но холодная майская вода, проникнув в кроссовки, остудила его пыл. Павел рванул к тлеющему костру, сбросил с себя промокшую обувь, стал искать судорожно в вещах запасные ботинки – через пару секунд бросил рюкзак и истошно зарыдал.
Исход
Анне снился удивительный сон, как она летит над Москвой – в теле легкость: заглядывает в окна последних этажей высоток, проносится мимо небоскребов «Москва-Сити», видит снующие по городу кажущиеся микроскопическими автомобили. Дует холодный ветер – и ей становится очень холодно.
Проснулась девушка в холодном и темном доме, свет был потушен, Прасковьи и Митрофана не было, на столе стояли тарелки. Она потрогала печку – та была чуть теплой, глянув в окно, Анна поняла, что рассветает, неподалеку слышались приглушенные крики.
Надев куртку и унимая трясущееся от холода тело, она осмотрелась по сторонам: рюкзак лежал неподалеку, на тумбочке возле кровати лежали большая швейная игла и старинный серебряный перстень с зеленым камнем. У подножья стояли кроссовки и резиновые сапоги. Сапоги оказались немного велики, кроссовки она оставила в доме.
«Не обманула старушка…» – подумала Анна и спешно положила иголочку с перстнем в рюкзак. Выйдя на крыльцо, она увидела кота Митрофана, который ждал ее на дорожке, и торопливо пошла вслед за ним.
Со стороны реки слышались истошные крики, перемежаемые с рыданиями, понять их было трудно. Митрофан проводил девушку мимо заброшенных домов по узкой тропиночке и вывел к заброшенному сельскому кладбищу, которое заросло травой и деревьями, между ними виднелись кресты и покрытые мхом заброшенные каменные надгробья с потускневшими от времени фотографиями. Митрофан проследовал до конца кладбища и указал, куда нужно идти. Анна погладила провожатого и пошла вперед.
Заключение
Девушка вышла из леса: светало, на ее пути стояло поле, покрытое придавленной травой и остатками снега, в конце него виднелись пятиэтажные домики и частные строения. Из рюкзака Анна достала телефон, включила его: сотовый оператор просигнализировал о наличии связи, и она увидела несколько пропущенных звонков: она проверила список, оказалось, что ее искали соседка по общежитию и мать с отцом. Девушка перезвонила матери, сообщила, что с ней все хорошо, просто в лагере не было сотовой связи, и она возвращается домой в Москву. Набрав соседке, узнала, что той тоже звонили родители, и также сообщила о скором приезде в Москву.
Добравшись до ближайшего села, Анна удивилась наличию людей и машин на улице. На автостанции она села на ближайший автобус и уехала в Псков.
Участковый майор Сеславин Ярослав Петрович с нетерпением ждал пенсию по выслуге лет, до которой ему оставался ровно год. Майские праздничные выходные дни он проводил на приусадебном участке, где с женой и сыном, курсантом академии ФСИН, занимался сельским хозяйством – пятнадцать соток требовали ухода, как и куры и кролики. Вечером он мечтал о шашлыках из свинины, но звонок начальника отдела полиции быстро выдернул его из грез.
Как следовало из путаного рассказа полковника Боброва с обилием нецензурной брани, парочка сумасшедших москвичей поехала в деревню Поспутово, после чего один из них на машине появился в селе и утверждал, что его друга украли и утопили в реке русалки, а девка, которая была с туристами, тоже пропала.
– В общем, Ярик, приезжай и разбирайся: село то хоть заброшенное, но территория твоя – ты ближе всех. «Там на месте уже есть несколько ребят из уголовного розыска», – напоследок сказал Бобров.
Сеславин проклял свою службу и проворчал, что доработать спокойно до пенсии не дадут, но спешно стал собираться. Из гаража достал одежду для охоты – зеленую камуфляжную куртку и такие же штаны, резиновые сапоги; верная супруга сделала ему бутерброды и сунула термос с горячим чаем.
Вскоре личный «УАЗ Хантер» участкового выдвинулся в сторону села.
В здании поселковой администрации находился взъерошенный молодой человек, который нес натуральную околесицу, рядом с выпученными глазами сидели молодой оперативник по фамилии Плотников и прапорщик Сидоров.
Карасин говорил что-то про русалок и про то, что «Анька – ведьма». Сеславин предложил по телефону позвонить его потерянному другу и девушке. Телефон Коли был выключен, но до Анны участковый дозвонился, и та логично объяснила, что парни пили алкоголь, а она потом покинула их, уехав на автобусе в Псков.
Приехавший служебный уазик вскоре увез Карасина в отдел полиции, Сеславин и Плотников дождались следственно-оперативной группы и выдвинулись в Поспутово.
Там ничего, кроме заброшенных домов, крыши которых были засыпаны птичьим пометом, остатков костра, разрушенных палаток, валяющегося мусора и разбросанной одежды, никого не было. Приехавшие водолазы осмотрели русло реки, но тоже никого не нашли. Вечером полицейские покинули село.