Секреты
Шрифт:
— Семь, — сказала я.
— Сейчас я знаю это.
Реальность вызывала тошноту в моем пустом желудке.
— Ты не думаешь, что это полный пиздец? Это даже хуже, чем Рита, называющая меня по имени, которого я не знаю.
— Да, это полный пиздец, — сказал Стерлинг. — Я был полон решимости найти тебя. Есть еще кое-что, в чем я должен признаться.
— Что? — я перевела дух. — Я хочу это знать?
— Я провел много лет между одержимостью тобой и ненавистью к тебе.
— Ненавистью ко мне? Ты не знал меня. До сих пор не знаешь.
Полуулыбка
— Я знаю, что ты хреново бегала, но круто ездила на вездеходе.
— Я не хреново бегала, — возразила я, пожимая плечами. — Я была не очень хороша. Это не значит, что я была хреновой.
— Я знаю, что ты настоящая блондинка.
Хотя я и не хотела этого, кровь прилила к моим щекам.
— В самолете была бритва. Я подумала, что это может быть для… но я не могла.
— Хорошо. Не надо, — Стерлинг сделал шаг назад. — Думаешь, что та история, которую я тебе только что рассказал, была хреновой? — спросил он.
Мои глаза расширились.
— Да.
— Солнышко, если бы моя жизнь была айсбергом, я просто показал тебе самую верхушку. Со временем я понял, что на самом деле не ненавижу тебя. Были времена, когда я ненавидел то, что привлекло меня к тебе в первую очередь.
Я моргнула, вспоминая историю с моей фотографией.
— Мои глаза.
— Твою яркость. Как гребаное солнце. Вот почему я зову тебя Солнышком. Вот кем ты была до того, как узнала мое имя. На каждой фотографии, которую я получал, на каждом видео или репортаже ты сияла. Я не знаю точно, что забрало тебя из болот — я был в Мичиганском университете, когда это произошло — но даже это… ты не позволила этому сломить себя. Из колледжа тебя выкинуло на улицу. «Полотно греха» росло медленно, но ты не сдавалась.
Отпустив мои плечи, он обхватил ладонями мои щеки.
— Даже со мной ты не сдаешься. Ты не отступишь. Люди, знавшие меня большую часть своей жизни, не осмелились бы говорить со мной так, как ты. В тебе нет ни страха, ни долбаных кукольных глаз. — Его слова замедлились. — Может, я и не ненавидел тебя. Я завидовал тебе.
Я поднялась на цыпочки и мазнула поцелуем по его губам. Я не была уверена, что заставило меня сделать это, но как только я это сделала, не пожалела о своем импульсивном решении.
— Мне нужно больше, — сказала я.
— Сможешь справиться с большим?
— Ты сказал, что не знаешь, что забрало меня из болот. Значит ли это, что теперь знаешь?
Его челюсти сжались, адамово яблоко дернулось.
— Ладно, кто нацелился на меня и почему?
У меня в голове вертелся миллион других вопросов. Я давала голос только тем, которые имели приоритет.
Когда он не ответил, я взяла его за руку и повела обратно к одеялу. Открыв корзину, я обнаружила бутерброды и контейнер с фруктами, которые упаковала Рита. Протянув Стерлингу один из сэндвичей, я открыла контейнер с фруктами и поставила его между нами.
— Если ты рассчитываешь на старую поговорку, что путь к сердцу мужчины…, — он посмотрел на бутерброд, который разворачивал, — …и думаешь, что еда заставит меня рассказать тебе все быстрее, ты недооцениваешь меня.
Мои щеки вспыхнули, я улыбнулась.
— Если ты думаешь, что у меня нет других трюков в рукаве, то ты меня недооцениваешь.
Его темные глаза засияли, он откусил от бутерброда.
Пока я ела, думала о его рассказе, о темных, мертвых кукольных глазах. Глаза Стерлинга были самыми темно-карими, какие я когда-либо видела. Я не была уверена, что когда-нибудь захочу узнать то, что он видел в своей жизни. Однако описание их как мертвых или безжизненных не могло быть дальше от их реального описания. В каждой встрече его глаза были живыми и энергичными. Расчетливыми, рассматривающими и пылающими желанием. У этого человека не было причин завидовать моей яркости. Все в нем излучало динамическую энергию, силу, мощь и контроль. Воздух вокруг него шипел от силы его присутствия.
Когда мы закончили есть, я положила голову ему на колени и посмотрела вверх. Вид с этого ракурса был столь же красив, высеченная челюсть и обхват груди, когда он опирался на вытянутые назад руки.
Он медленно наклонился вперед, его пальцы коснулись моих волос и начали мягко крутить и гладить.
— Знаешь, когда я представлял твое лицо рядом с моим членом, ты располагалась немного иначе.
— Ты действительно неисправим.
— Я верю, что это значит ненасытен.
— Пожалуйста, расскажи мне больше. Насчет моих биологических родителей?
Его широкая грудь расширялась и сжималась, он взвешивал свои слова.
— Ты, наверное, догадалась, что Спарроу занимаются не только недвижимостью. Есть мир, который не упоминается в вежливой беседе. Он существует. Он мощный и опасный, но делает все возможное, чтобы оставаться вне видимости.
— Я не уверена, что хочу знать об этом больше.
— Я уверен, что не хочешь. И не захочешь.
Я потянулась к его руке, которая теперь лежала у меня на животе, и переплела пальцы.
— Продолжай.
— Что я могу сказать, так это то, что все это грязные дела. Мы едва ли единственная семья, вовлеченная в это, но я очень старался, чтобы Спарроу значили гораздо больше, чем когда был жив мой отец. Я не горжусь всем, что я делаю и сделал, но я могу оправдать это, когда ложусь спать ночью. Обычно.
Я вспомнила, как он говорил, что спит лишь иногда. Я не хотела знать о том, что не давало ему спать по ночам.
— Я привез тебя сюда, в хижину, потому что в Чикаго все будет по-другому.
— Как?
Он наклонил голову и поцеловал меня в лоб.
— Человека, с которым ты сейчас рядом, там не существует.
Я вспомнила боль в паху от того, как он взял меня днем, и улыбка тронула мои губы.
— Если ты плод моего воображения, то оно у меня огромное.
— Здесь безопасно. В Чикаго нет.
Я села.
— Тогда давай не будем возвращаться. Поедем со мной. Мы можем поехать в Боулдер.
Мой энтузиазм продолжать то, что было между нами, удивил даже меня.