Секс и ничего личного
Шрифт:
Торговались мы до хрипоты, неистово, с азартом. Сбив в итоге сумму доплаты на две трети, я сунула Момо деньги, сгребла теперь уже свою “летучую мышь” возбужденная, счастливая от удачной покупки и приятно проведенного времени, и уткнулась носом в куртку мужчины, стоявшего прямо за моей спиной так тихо, что я и не заметила. Не почуяла.
Сначала я подумала, что это просто бестактный покупатель.
А потом… А потом он заговорил:
— Здравствуй, девочка моя. Я так рад, что нашел тебя… почему ты не пришла на встречу?
Глава 4
В кафе было тепло. Старинный граммофон, заботливо омоложенный каким-то наверняка начинающим магом (они часто берутся за подобные подработки — обновить старые вещи), мурлыкал гортанным голосом Марго Жаклин, бывшей на пике славы лет тридцать назад. Капуччино и свежая булочка с шоколадом, принесенные официанткой, источали упоительный аромат, а сказочная зима за окном подмигивала гирляндами.
А у меня внутри, где-то в животе, скрутился мерзкий ком, отдающий тошнотой в горло, который никак не хотел рассеяться. Я сидела, обхватив чашку ладонями, смотрела на елочку, нарисованную на пене шоколадной крошкой, и никак не могла поднять глаза на дядюшку. Причем сейчас, когда он сидел передо мной, открыто улыбался и рассказывал о том, как и чем занимался последние несколько месяцев и каких успехов достиг, я даже сама не могла понять почему. И чувствовала себя дура-дурой.
— …конечно, предстоит еще немало работы, но я уверен, что все получится. Ты ведь меня знаешь, я не пропаду. Но я что-то болтаю и болтаю, просто так давно тебя не видел, соскучился. Расскажи, Кэсси, как твои дела?
Глаза пришлось поднять.
Дядя по-прежнему улыбался. Тепло и очень по-отечески, так что я окончательно перестала понимать, чего же я три этих года боялась.
Мои родители погибли, когда мне было тринадцать. Автокатастрофа. Других родственников не было. Папа был поздним ребенком да и сам женился довольно поздно, так что его родители едва дожили до моего рождения, и я их толком даже не помню. Бабушка маму воспитывала одна и скончалась незадолго до моего одиннадцатилетия. Так что после аварии я оказалась в детском доме.
Правда, ненадолго.
Буквально через пару месяцев на его пороге появился некий Квентин Морель, утверждающий, что я его племянница, и что он не позволит, чтобы дочь его брата оставалась в этом “клоповнике” хоть еще один день.
Я не то, чтобы хотела оставаться в “клоповнике” (хоть и не понимала, почему дядя так его называет, потому что там не то, что клопов, но и даже мышей не водилось), но и как относиться к появлению этого чужого мужчины в моей жизни не знала. Оказалось у папы был младший брат, который очень много путешествовал, объездил весь мир, и как раз был в очередной поездке, когда узнал о том, что его дорогой брат скончался, оставив сиротой малышку Кэсси.
Эта история не совсем объясняла, почему я никогда не слышала о дорогом дядюшке. Но когда взрослые отчитывались перед ребенком?..
И когда даже директриса подтвердила, что дядя Квентин действительно мой кровный родственник по всем документам, во мне зародилась надежда.
Вот только государственная система, совершенно не приспособленная к обретению сиротами возникающих из ниоткуда родственников, к появлению дяди Квентина отнеслась более чем прохладно. Количество бумаг, которые он должен был предоставить, увеличивалось прямо пропорционально количеству уже предоставленных.
И у меня в памяти отчетливо отложилось, как я сидела на скамейке в приемной директрисы, а из-за плотно закрытой двери доносились неразборчивые голоса. И нет, со звукоизоляцией в кабинете все было в порядке, просто никакая звукоизоляция не могла справиться с таким ором.
Дядя вышел из кабинета хлопнув дверью, раздувая ноздри, излучая бешенство. Он повернулся ко мне, и у меня внутри в тот момент все сжалось от ужаса. Что он обвинит во всем этом меня, что он решит, что все это того не стоит…
Но ярость в обращенном на меня взгляде продлилась от силы несколько секунд, а потом ее будто выключили. И голос, обращенный ко мне был оглушающе ровным и спокойным, улыбка — теплой, а слова — обнадеживающими.
“Не переживай, Кэсси, дядя Квентин со всем разберется”.
Через неделю я уехала из детдома…
И сейчас он смотрел на меня с той же улыбкой, которая так запала мне в душу.
— Все хорошо, — пробормотала я, сообразив, что мне задан был вопрос, а я на него так и не ответила. — Учеба как учеба.
— Ну-ну, — дядя укоризненно покачал головой. — Я выяснил, что ты одна из лучших учениц курса и как бы не всей академии, есть чем гордиться!
Он расправил плечи, лучась этой самой гордостью, тряхнул кудрями, которые куда больше подошли бы лохматому подростку, а не мужику слегка за пятьдесят. Но дяде эта прическа удивительным образом шла, он вообще весь целиком вызывал исключительно симпатию и всегда нравился людям.
Я продолжала молчать. В душе царил паршивый раздрай. Насколько три года назад я была уверена в своем решении исчезнуть, настолько сейчас не понимала, что происходит. Я думала, он будет злиться, вспоминать все мои грехи за пять предыдущих жизней, требовать, чтобы вернулась. Ведь я бросила его, украла деньги...
— Кэсси… — дядя протянул руку и накрыл мою ладонь своей, заглядывая мне в глаза. У него был пронзительный голубой взгляд, как будто в самую душу заглядывающий. — Если ты не хочешь говорить о прошлом, то не будем, хоть я так и не понял причин твоего поступка. Ты ведь могла бы со мной поговорить... Впрочем, это все уже неважно. Важно, что я тебя нашел, что с тобой все в порядке. Кстати, в знак нашего воссоединения у меня для тебя подарок. Постоянно таскал с собой, надеялся, что смогу тебя где-то подкараулить. Держи, мне кажется, для твоей учебы пригодится.
Он вытащил из внутреннего кармана куртки толстенькую прямоугольную коробочку и положил передо мной. На коробочке отсвечивал золотым перечеркнутый крест на крест шестигранник — одна из лучших марок артефактной техники. Внутри могло быть только одно, но поверить в это было невозможно. Может быть, он просто использовал коробку, чтобы убрать подарок?..
Не выдержав зудящего любопытства, я подцепила крышку ногтями.
Под крышкой в атласном белом гнездышке лежал тот самый телефон, на который я уже несколько лет капала слюнями. Последняя модель. Как у Теккера!