Секс лучше шоколада
Шрифт:
– Постараюсь все закончить как можно скорее.
– Я буду здесь.
Джули захлопнула дверцу «Блейзера» и пошла вперед, чувствуя лопатками взгляд Макса. Исключительно для того, чтобы доставить ему удовольствие, она чуть сильнее обычного покачивала бедрами. Джули улыбнулась, пытаясь представить, что он об этом думает. «Хорошо, чтобы моя походка его возбуждала», – подумала она и вдруг с удивлением, испугом и тайной радостью обнаружила, что мысль о его возбуждении возбуждает и ее. «Секс как лекарство от депрессии перед разводом?» – спросила себя Джули и после недолгого раздумья ответила:
– Мне помогло.
Жара обнимала
Джули перешагнула через низенький бордюр из декоративных кустиков, отделявший стоянку «Кроджера» от территории «Тако Белл». Удовольствие от мыслей о Максе и о том, что она его возбуждает, постепенно истаяло. Джули стала мысленно репетировать свою краткую речь, обращенную к Эмбер. «Ты уволена, цыпа»… Это было не совсем то, что нужно, но Джули не находила более достойных слов, способных выразить ее чувства.
Тень от башенки «Тако Белл» как раз закрыла от нее слепящее солнце, когда сзади остановился зеленый «Лексус». Джули оглянулась через плечо, потому что передний бампер оказался слишком близко, но продолжала идти вперед, не обращая больше внимания на автомобиль, только смутно отметила, как у нее за спиной открылась и вновь захлопнулась дверца.
Несколько секунд спустя мужская рука грубо схватила ее повыше локтя. От неожиданности Джули подпрыгнула на целый фут. Она резко повернулась и оказалась лицом к лицу с Сидом.
– Что ты натворила, черт бы тебя побрал? Что ты сделала?
В костюме цвета древесного угля и крахмальной белой рубашке, несмотря на жару, побагровевший от злости, в очках, съезжающих на кончик носа, и сбившемся на сторону красном галстуке, Сид был вне себя. Ноздри у него раздувались, он пыхтел, как паровоз, и до боли сжимал пальцами ее предплечье. На самый краткий, мимолетный миг Джули ощутила слепой страх. Она всегда старалась не злить Сида, и сейчас в первую минуту оцепенела от ужаса, но Джули вовремя вспомнила, что у нее больше нет причин терпеть вспышки его дурного характера. Мысль, уже приходившая ей в голову раньше, вернулась: он отпустил ее на волю. Он больше не имел на нее никаких прав. Своими собственными руками он разорвал ту тонкую нить, что связывала их. С самого дня свадьбы она была для него не любимой женой, а скорее призовым кубком, символом успеха, чем-то вроде итальянских башмаков ручной работы или дорогих шелковых галстуков. Только теперь Джули поняла, что ей надоело служить призовым кубком.
Их браку давно уже пришел конец, он существовал только на бумаге задолго до того, как на сцене появилась Эмбер.
Эмбер лишь помогла ей осознать правду.
Джули вдруг поняла, что ей предоставлен второй шанс. Она больше не Джули Карлсон, она Джули, просто Джули. А просто Джули отреагировала так, как никогда бы не посмела поступить послушная маленькая женушка Сида: Джули с вызовом посмотрела прямо в глаза Сиду и выдернула руку из его захвата.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, – ответила она ледяным тоном. – И не распускай руки.
В его глазах промелькнуло удивление. Потом его лицо
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты была в доме, так? Ты что, шпионила за мной? Шпионила, подлая сучка? Что ты сделала с моей машиной? Я опоздал на самолет! Ты хоть понимаешь, какая это была важная встреча? Из-за тебя я ее пропустил!
Джули тоже душила ярость, но на миг она просто лишилась дара речи и могла лишь молча смотреть на него, кипя от возмущения. Самым главным из обуревавших ее чувств было полнейшее недоумение. Вместо того чтобы начать извиняться, юлить, объяснять, вместо того чтобы попытаться изобрести какой-нибудь предлог – пусть даже лживый и не правдоподобный – в оправдание тому, что она застала его врасплох в их собственном доме со своей двадцатилетней помощницей, он кричал на нее за то, что она его застукала и испортила машину.
Что-то в этой картине было фальшивое, но, к счастью, подумала Джули, она не обязана тут торчать, пытаясь понять, что к чему.
– Ты спрашиваешь, что я сделала? Я нашла твою виагру. Я видела тебя в своем доме с Эмбер. Я знаю, что ты делал. Знаешь, что? Мне плевать, что ты опоздал на самолет. Мне плевать, что ты пропустил важную встречу. А что я сделала с твоей машиной – догадайся сам. Да, и к твоему сведению, я считаю, что ты полный придурок, ослиная задница, гнусный, надутый индюк, подонок и ублюдочный импотент. Нашему браку конец, я подаю на развод.
Сид смотрел на нее ошеломленно, словно котенок у него на глазах превратился в тигра и зарычал. Его лицо все больше багровело, пока не приобрело оттенок свекольника, не заправленного сметаной, а глаза почти вылезли из орбит.
– Черта с два!
Он снова схватил ее и силой потащил к «Лексусу». Его пальцы больно впивались в ее руку выше локтя. Теперь он тяжело дышал, его зубы обнажились в злобном оскале. Джули уперлась каблуками в размягченный асфальт и остановилась. Он свирепо повернулся к ней.
– Ты получишь развод, когда я скажу, что ты можешь получить развод, и ни минутой раньше, ясно? Ах ты, подзаборная сучка! Да на моем месте любой мужчина побежал бы искать кого-нибудь поприличнее, чтоб было побольше вкуса да поменьше задницы.
Сид злобно дернул ее за руку, и Джули – сколько она ни упиралась – пришлось сделать несколько спотыкающихся шагов следом за ним. Он силой тащил ее к «Лексусу», а она, несмотря на все свои старания, никак не могла высвободиться. К негодованию Джули примешалась изрядная доля страха. Только теперь до нее дошло, что до сих пор она ни разу не доводила Сида до крайности. Она всегда делала то, чего он хотел. Теперь, когда она больше не намерена его слушаться, как далеко он может зайти?
Она поняла, что не хочет этого знать.
– Пусти!
На этот раз он вцепился в нее словно клещами. Джули в панике огляделась по сторонам, отчаянно стараясь не дать втащить себя в машину. Они все еще находились в тени башни «Тако Белл», как раз рядом с большим металлическим мусоросборником, то есть на единственном свободном от машин пятачке. Никто не обращал на них с Сидом ни малейшего внимания. Ей предстояло обороняться самостоятельно.
Вообще-то Джули могла бы и закричать, но последние остатки еще сохранившейся в ней покорной Джули Карлсон, жены Сида Карлсона, не позволили ей устроить сцену.