Секс - наставник по соседству
Шрифт:
От мыслей меня отвлекает звонок в дверь, и я иду открывать. Если муж, то нужно разговаривать, а если Тимур, то я точно пошлю его куда подальше. Только вот его пугающий вид, рвет эти планы на ошметки.
— Тимур? Ты чего? — глаза красные, а кашель лающий напрягает еще больше. Чувство вины буквально топит с головой. – Понятно, иди сюда.
— Я не говорил, что болею редко, но довольно метко.
— Да я уже поняла, — тяну его в спальню, укладываю на кровать.
— Я же говорил, что ты меня лечить будешь, — хрипит он и болезненно закашливается,
— Там жена приезжала к тебе. Привезла лекарства?
— Мед и лимоны.
— Какая умница. Ключи давай, принесу, тоже не помешает.
— А муж то сегодня не придет. Неудобно получится.
— Сегодня точно нет, уже приходил, — накрываю больного одеялом.
— Скоро воссоединение семьи?
— Наверное скорее, чем надо, — бурчу. – Что у тебя с пахом?
— Я бы хотел ответить, что плохо, но вроде шевелится. Особенно когда ты вот так наклоняешься.
— Ну значит не помрешь. Лежи, сейчас вернусь.
Глава 22.
— Ты напряженная, — делает гениальное заявление Тимур, пока я подаю ему воду, которой он запивает таблетку. Напряженная — это мягко сказано. Муж меня не понимает, свекровь забрала ребенка, а я нахожусь рядом с человеком, который вызывает дрожь по коже, но так и останется чужим.
— Есть такое. Проглотил?
— Обычно дамы глотают.
— Очень смешно. Покажи рот.
— Ты смеешься?
— Я должна проверить, что ты таблетку за щеку не убрал.
— Вот ты душная, — открывает все – таки рот, и я довольная киваю.
Ухожу в детскую, набираю свекровь снова.
Я даже не знаю, что ей скажу, наверное, хотя бы попрошу услышать голос Аленки.
Всего два дня прошло, столько событий пролетело, а мне просто необходимо ее увидеть. А тетя Света не берет!
Звоню в этот санаторий Березовский. Но мне внезапно отвечают, что детей там быть не может. Бассейна у них нет. И вообще у них лежат неходячие пациенты.
Напряжение растет. В голове мозг закипает, я снова мужа набираю.
Выдыхаю несколько раз.
— Успокоилась?
— Да. Хочу подарок Аленке отправить. Выясни, в каком они санатории.
— В Березовском, мама же сказала.
А ты всегда ей веришь!
— Их там нет, Олег. Я звонила туда. Позвони маме и выясни, пожалуйста!
Разговаривать спокойно сил почти не остается, и я спешно кладу трубку. Возвращаюсь к Тимуру, который смотрит телевизор, продолжая покашливать.
— Что – то случилось?
Вот оно, так просто. Рассказать Тимуру. Только, что он сделает. Да и зачем ему вообще напрягаться. Ради меня.
— Свекровь увезла дочку в санаторий.
— Ну так радуйся. У тебя впервые отпуск после декрета, ты можешь просто лежать, просто наслаждаться прекрасной компанией без детских криков и какашек.
Алена почти никогда не кричит. Мне вообще с ней в этом плане повезло.
— Это ты то прекрасная компания? – спрашиваю, замечая пот на лбу. Кажется лихорадка начинается, нужно больше пить. Что и заставляю его
Глупо было думать, что Тимур поймет меня. Что тут же подорвется и помогать станет. Кто я для него? Временное развлечение?
Он принимает еще одно лекарство, отворачивается в другую сторону, хрипит, кашляет, а я ложусь рядом, смотря какую — то передачу про животных. Засыпаю. Но почти сразу чувствую, как тело наполняется негой, приятным томлением, а внизу живота тугим комком скапливается желание.
Я тут же открываю глаза, ахая, когда вижу над собой Тимура. Он наклоняется, но я тут же рот закрываю.
— Целоваться нельзя, ты же не хочешь меня заразить? — он горячий еще. От него пышет жаром как от печки, но его легкие касания к животу заставляют потереться в полумраке комнаты, освящаемой лишь свечением экрана телевизора.
— Так даже интереснее, — наклоняется он, скользит губами по ушку, заставляя вздрогнуть, вспомнить, чем занималась.
— Мне позвонить надо.
— Утром я позвоню одному приятелю, и он выяснит, куда свекровь увезла твою дочь, — обещает он, спускаясь губами на шею, прихватывая кожу, заставляя от переизбытка гормонов выгнуться в горячих руках, пальцы на которых почти плавят мою кожу, поднимаю футболку все выше и выше, оголяя живот, грудь в лифчике, к которому он прижимается губами, вынуждая шумно вздохнуть, позволить стянуть с себя раздражающую деталь гардероба.
— Так мы учимся или лечимся? – сглатываю, спрашивая, когда он отводит вниз чашечку, щелкая языком по соску.
— Мы учимся молчать, когда лечимся, — выдает он, оттягивая губами сосок и тут же его отпуская. В голове начинается буря, ураган, сметающий лишние мысли, оставляющий только чувства и ощущения, что бьют током каждую клеточку тела. Причем Тимур не жалеет меня, только прибавляя уровень этого самого тока. Мягкими касаниями губ к соскам, мягкими касаниями зубов к коже. Он ведет влажную дорожку по кругу, а затем вниз, жадными руками раздвигая мне ноги, опаляя дыханием промежность. Я испуганно вскрикиваю, когда он опускает губы на те, что снизу. Словно целует.
— Я же сказала никаких поцелуев.
— Я же сказал молчать, — одной рукой накрывает грудь, сдавливает, толкает так, что снова улетаю на подушки. Просто ловлю ртом частицы воздуха, когда он касается языком половых губ, находит тот самый клитор где – то в центре и ласкает его до умопомрачения. Руками комкаю простынь, пытаюсь свести бедра, но между ними широкие плечи, стриженный затылок и мое собственное удовольствие, что растекается по венам, отравляя меня хорошую, рождая меня плохую.
От груди он возвращает руки к ногам, гладит бедра, подсовывает ладони под ягодицы, продолжая лизать меня как мороженное. Там внизу столько горячей влаги, что я просто закрываю глаза от стыда. Но Тимур поднимает меня все выше, почти причиняя дискомфорт.