Секс с экс
Шрифт:
Оказалось, нет. Разговор получился коротким, напряженным и прохладным.
Он повернулся ко мне спиной и стал натирать сыр. Волосы у него на затылке растрепались. Я еле удержалась, чтобы на них не подуть.
– Я не говорю, что ты должен переспать с Клэр. – Боже упаси. – Просто нужно с ней встретиться. И довериться судьбе, – убеждала я его широкие плечи.
– Но ваша программа не о судьбе и не о том, что может случиться, если каждый будет предоставлен самому себе. Ваше шоу существует для того, чтобы все извратить. Оно выявляет худшее в человеке. – Он посмотрел на мое отражение в темном ночном
– Худшее в человеке – это норма, – продолжала я.
Он не скрывал возмущения. Но теперь хотя бы повернулся ко мне лицом. Или он повернулся только для того, чтобы положить хлеб на гриль?
– Нет, неправда. Просто вы считаете отклонения нормой, потому что они свойственны лично вам.
Ну, нахал. Что он знает о моей жизни, кроме того, о чем мы говорили вчера в ресторане, в поезде и сегодня днем? Но этого недостаточно, чтобы узнать человека. Он знает обо мне немногим больше, чем то, какой молочный коктейль я любила в детстве. О, еще днем мы, кажется, вели интригующую и совершенно зашифрованную беседу (из-за присутствия детей) о запахах презервативов. Но половина всех мужчин на «ТВ-6» знает, что я больше всего люблю запах банана.
Никто не думает, что это запах молочного коктейля с шоколадом.
Я свирепо посмотрела на него.
– Неверность существует. И измены тоже.
– Да, возможно. Но это ужасно, так и нужно это воспринимать. А вы все время показываете нам измены и тем самым нейтрализуете такое отношение. Вы что, настолько ущербны, что не понимаете этого?
Я устала от его ханжеских рассуждений. И неожиданно для себя заорала. Я пропустила мимо ушей его вопрос и вместо этого задала ему свой.
– Кого вы хотите защитить от культурных и моральных стандартов Запада? Я не придумала ничего нового, ничего экстраординарного.
Мы оба замолчали, пока Даррен накладывал сыр на снятые с гриля тосты. Он положил их передо мной и предложил к ним уорчестерский соус. Я отказалась. Налила ему текилы, но он к ней не притронулся. Мы ели молча, потом я пошла спать. Я проиграла это сражение.
Сейчас я ищу мои наручные часы.
– Сейчас полчетвертого, детка, – весело говорит миссис Смит.
– Полчетвертого? – я тут же вскочила, и миссис Смит уставилась на мое кружевное белье.
– Да. Вы, дорогая, наверное, устали и не чувствовали холода в таком легком белье. Если бы вы сказали, что вам нечего надеть, кроме этого, я дала бы вам свою ночную рубашку.
Пристыженная, я лезу обратно в постель, чтобы укрыться от ее неодобрительного взгляда. Конечно, ей не нравится мое белье! Я специально отобрала для этой поездки самую практичную рубашку. Обычно я сплю голой. Если она считает, что эта рубашка слишком короткая, то что она может подумать о моих трусах?
– Даррен хотел вас разбудить, но я ему сказала: пусть поспит. Вы, наверное, не высыпаетесь. Он сейчас повезет детей на набережную кататься на карусели. Я подумала, что вы захотите искупаться, а потом мы перекусим.
Я вежливо киваю, хотя чувствую, что мой желудок взбунтуется, если я еще что-нибудь съем. Все, что я слопала вчера – конфеты, шоколадный торт, лепешки, гамбургеры и, наконец, тост с сыром, – превышает мою недельную норму. Наверное, такой аппетит разыгрался у меня от свежего воздуха.
– Как вы сказали, который сейчас час?
– Сейчас
– А какой сегодня день недели? – вообще-то я не рассеянная, но я никогда еще не спала семнадцать часов подряд. И никогда еще не спала на нейлоновой простыне.
– Вторник.
– О, черт.
– Что вы сказали? – У миссис Смит испуганный вид, но у меня нет времени ее успокаивать.
– Черт, черт, – я лезу в сумку в поисках мобильного телефона. – Черт, четырнадцать сообщений. – Миссис Смит возмущенно кудахчет и оставляет меня одну. Теперь можно не сомневаться, что все ее добрые предположения в отношении меня наверняка исчезнут.
Ну и что?
И я начинаю просматривать сообщения.
Первое – от Иззи, она напоминает о моем «новогоднем» решении не заниматься сексом со случайными мужчинами. Ха, у меня здесь масса возможностей. Даррен, кажется, не хочет даже словом со мной перекинуться, хоть физически нас и тянет друг к другу. И вообще, о чем она говорит? Я здесь не для этого. Я здесь для того, чтобы влюбить в себя Даррена и чтобы он согласился на участие в шоу. И все. Кажется, я ей это объяснила.
Остальные сообщения касаются работы.
Кэс. Пожалуйста, позвони мне. Сегодня вторник. Когда ты вернешься? Ты уговорила Даррена участвовать в шоу?
Фи нервничает, и меня терзают угрызения совести – я бросила Фи в беде. Она хорошая помощница, но никогда не принимала самостоятельных решений. А может, я зря вникаю во все мелочи, и ей пора брать на себе больше ответственности? Она, наверное, в состоянии со всем справиться. Я прокручиваю еще несколько сообщений и снова слышу ее голос.
Еще три сообщения от Фи. Первое и второе еще более сердитые. А в третьем она уверенно заявляет, что нашла замену Даррену, Клэр и Маркусу. И приняла решение изменить график съемки. Она подробно рассказывает, как можно работать сразу с двумя режиссерами. Один монтирует материал в студии, а второй в это время на съемке, а потом наоборот. Это хорошая идея, если она позволит ускорить процесс. Она говорит, что ждет меня в среду утром, и многозначительно повторяет «как ты обещала». Бейл менее деликатен.
Кэс, где вы, черт возьми, пропадаете? Вас обслуживают? Пора кончать. Позвоните мне.
Все три его сообщения одинаковы.
Есть еще звонки от Ди, Дебс и Рики. Какой-то епископ или кто-то еще написал открытое письмо в «Тайме» с протестом против нашего шоу. Это важная новость. Ди и Дебс спрашивают, как освещать эту тему для прессы. Идиотки. Неужели не могут справиться без меня? Рики просит изменить график с учетом Дня святого Валентина. Он пытается пробить лбом стену. Или, точнее, препятствие в лице администрато-рагомофоба, который принимает такие решения. Шарм Рики его только озлит. А я могла бы, без сомнения, помочь этому человеку принять положительное решение, пригласив его пообедать. Я звоню Рики и говорю, что откладываю это до пятницы. Потом набираю номер Фи, чтобы сказать, что приеду не сегодня вечером, как обещала раньше, а завтра рано утром или, в крайнем случае, завтра вечером.