Секс, трава, виагра
Шрифт:
С родителями договорился. Но замотался по работе. Забегался. И только накануне вспомнил, что забыл наточить ножи. Хороший набор самодельных ножей для освежевания туши. Набор-то хороший, но тупой на сегодняшний день. А сегодня пятница. А завтра с утра ехать в деревню. Позвонил знакомому с работы, живущему в соседнем подъезде, который носил старинное русское имя Кузьма, хотя и был по национальности татарином. Но его все звали по имени отчеству Кузьма Андреевич. По фамилии Кузнецов. Работал он однако не кузнецом, а шлифовальщиком и дома имел полный набор всяких инструментов и материалов для заточки ножей.
Кузьма Андреич был компанейским мужиком. Среднего роста, с круглым лицом и русыми волосами. Всегда спокойный, с непроницаемым лицом. У него очень хорошо получалось рассказывать анекдоты в компании. Когда все уже по полу катаются, держась за животы, а Кузьма с невозмутимым видом очередную байку травит.
Пришёл я почти в 10 часов вечера к Кузьме. С собой притащил маленькую бутылку виски. Кузьма проводил меня на кухню, состряпал закуску, и мы выпили по одной. Потом он отодвинул стакан, сел на табурет, стоящий за холодильником, и принялся точить мои ножи, параллельно трепясь со мной за жизнь.
Сидим. Кузьма точит ножи. Я потихоньку попиваю своё же виски. Кухня метров 12. Да ещё и жара стоит. Отопительный сезон начался. А мы тут ещё и накатили. Кузьма снял рубашку, остался по пояс голый. Сидит, ножиком вжик-вжик. Я глянул, а у него на груди татуировка. Красивая, цветная. Огромный орёл на всю грудь. Крылья до плеч. Голова с клювом на левую грудь склонилась. А в когтях у орла мужчина. Почти голый. В одних семейных трусах. И трусы эти в горошек. В красный. Я аж поперхнулся виски, когда эти трусы на пузе у Кузьмы увидел.
– Кузьма Андреич, – говорю, – а чего это такая странная татуировка? Орёл очень красивый, а вот детали туалета у мужчины какие то странные.
– Да это я по молодости, в 17 лет наколол, – не прерывая работу, сказал Кузьма, – глупый был. У нас во дворе был классный кольщик, он мне и набил орла с мужиком. А в трусах – это потому что по легенде.
– По какой легенде? – не понял я.
– Да во дворе легенда была. Я её уже точно не помню. Там какая то баба изменила мужу. И тот то ли сам в орла превратился, то ли нашёл это чудо природы. В общем, прилетел орёл, бабу заклевал до смерти, а мужика, который с ней был, унёс куда-то и сбросил в пропасть.
– Бред, – не выдержал я.
– Бред, – согласился Кузьма, – но сам понимаешь, опасный возраст, в голове чёрт знает что происходит. Да и сам рисунок по большому счёту красивый получился. Вот с трусами да, не очень красиво. Но кольщик объяснил, что такие трусы у подлецов, которые чужих жён совращают. Ну я и оставил.
– А потом забить штанами или другим цветом? – не сдавался я.
– А потом я отцу пообещал, что больше ни сантиметра не набью, – ответил Кузьма, откладывая в сторону очередной наточенный нож, – он когда это произведение в бане увидел, чуть не убил меня.
Я не выдержал и рассмеялся, представив Кузьму и его отца. Кузьма покосился на меня, но так же невозмутимо продолжил своё дело. Вжик-вжик. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
– Жена моя татуировку не любит, – после минутной паузы продолжил он, – прям корёжит её от этого орла. А про трусы я от неё чего тока не наслушался.
Кузьма отложил наточенный нож и взял в руки тесак. Тот служил для перерубания костей и вида был устрашающего. 30 сантиметров в длину, чёрная эбонитовая рукоятка, сделан он был из рессоры. Кузьма напильником заровнял зазубрины на лезвии и принялся затачивать тесак на специальном круге.
Я налил в два стаканчика виски, нарезал лимон. Кузьма на минутку отвлёкся от работы, ловким движением опрокинул в себя горячительное, прополоскал им во рту и проглотил. Лимон понюхал, но есть не стал. Отложил на тарелочку. Взялся за тесак. Вжик-вжик.
В это время в прихожей раздался шум открываемой двери.
– Помянешь чёрта, – едва слышно пробормотал Кузьма Андреич.
В кухню вошла супруга Кузьмы, маленькая, ярко раскрашенная блондинка. Инна.
– Здрасьте, – с порога отозвалась она и, оглядев кухню, добавила: – чего это вы тут делаете, мужики?
– Орудия пыток готовим, – пошутил я.
– Каких пыток? – недоумённо уставилась на нас Инна, переводя взгляд с открытой бутылки виски на разложенные на табуретке свеженаточенные ножи.
– Таких, – туманно ответил я.
Вжик-вжик, тесак поворачивался над кругом то одной, то другой стороной. Кузьма поднял голову, почесал рукояткой тесака переносицу, встал. Орёл на его груди расправил крылья.
– Кузнецов, ты чего? – прошептала Инна, попятившись к двери.
– Сама расскажешь или как? – спокойно спросил её Кузьма.
– Лучше сознайся, – поддержал я шутку приятеля, – он и так всё знает.
При этом я огромным усилием воли старался не засмеяться. Виски приятно бродило в голове и желудке, делая жизнь весёлой и бесшабашной. Но Инне так не казалось. Она побледнела, упёрлась спиной в закрытую дверь кухни, вдруг медленно осела на пол.
– Я больше не буду, – срывающимся голосом начала она, – я всё скажу. Только не надо ничего делать. Убери, пожалуйста, ножи, Кузя.
Кузьма посмотрел на супругу. Сел. Взял в руки тесак и продолжил прерванное. Вжик-вжик. А Инна продолжала.
– Я не хотела. Так получилось. Ты тогда на рыбалку в прошлом году уехал. А он зашёл к нам. Ну и как-то так получилось. Переспали. А потом он регулярно стал захаживать.
Я даже перестал дышать на какое то время. Рвавшийся изнутри смех исчез. Я понял, что шутка перестала быть шуткой. Инка действительно всё восприняла всерьёз. И сейчас каялась в прелюбодеянии.
– Кто? – продолжая точить тесак, спросил Кузьма. Вжик-вжик.
– А Вадик тебе разве не сказал? – переведя на меня взгляд, спросила Инна.