Секс, трава, виагра
Шрифт:
Уже глубокой ночью, засыпая, я обнял её и спросил:
– Ты в Техноложке на каком факультете?
Она не ответила. Молчала. И, уже проваливаясь в сон, я услышал:
– Я не учусь. Я работаю. И я не из Твери, я коренная ленинградка. Ты меня спутал, милый…
Посылки
Мы жили на одной улице. В пяти кварталах друг от друга. Десять минут пешком. Правда, последние
Она хотела, что бы я каждый день давал ей на мелкие расходы (она это называла «на конфеты») по тысяче крон. Утром я их должен был оставлять на тумбочке, пока она спит, и отправляться на работу. Естественно, кроме этого я должен был покупать еду, водить любимую девушку в кино и рестораны. И каждый день на тумбочку тысячу крон. Или 50 долларов по сегодняшнему курсу.
Я вначале попытался отшутиться, объяснить, что у меня зарплата 35 000 чистыми. Полина была непреклонна. У её подруги Марины Паша так делает. И она так хочет. Если мало денег – устраивайся на другую работу, где больше платят. Или бери вторую работу.
Наши препирательства по поводу денег «на конфеты» продолжались неделю. Пока, наконец, я не сравнил Полину с проституткой. И тут же был немедленно выставлен за дверь. В руках у меня был пакет с кое-какими вещами и ноутбук с зарядкой. Я не спеша дошёл до своей квартиры, порылся в холодильнике, нашёл там пачку пельменей с мясом индейки и, поужинав, начал новую старую жизнь.
Прошло пару дней. И я вспомнил про свой фотоаппарат, который оставил у Полины. Позвонил ей, попросил заехать к ней за фотиком. Она долго молчала в трубку, потом ледяным голосом ответила, что сама мне доставит столь ценный аппарат. Сама так сама, согласился я.
Прошло два дня. Звонок в дверь. Открываю. Стоит молодой парень в джинсовых шортах и майке от Lee Cooper. Рядом картонная коробка, перевязанная скотчем. Размерами сантиметров 60 на 40.
– Вам посылка, – говорит, – распишитесь.
Расписываюсь. Забираю коробку. Обратный адрес – та же улица, только номер дома указан тот, откуда меня недавно выгнали. Раскрываю посылку. Мой любимый Кэнон. Мой пятак. Живой и невредимый. Правда, почему-то без ремня. Ну да ладно, главное, он у меня и можно будет поснимать в ближайшие выходные. Но на душе становится грустно и муторно. Вечером пью вино и вспоминаю нашу совместную жизнь с Полинкой.
Проходит ещё день. Вечером возвращаюсь с работы, в почтовом ящике извещение. Наш почтальон принёс вам посылку. Но вас не было дома, пожалуйста, придите за ней к нам в отделение.
На следующий день рано утром топаю на почту. Получаю в руки большой конверт. Обратный адрес – моя улица. Вскрываю. В пакете ремешок от фотоаппарата. Становится смешно. Грусти как не бывало. Мысленно благодарю Полину. Звонить не решаюсь. Не люблю я, когда по телефону молчат льдом.
Проходит ещё два дня. Звонок в дверь. Открываю. На пороге всё тот же парень всё в тех же шортах. Правда, майка другая, от Desigual.
– Классная майка, – говорю я.
– Спасибо, – довольно улыбается парень, – вам посылка, распишитесь.
Расписываюсь. Получаю на руки обмотанную скотчем треногу. Сижу и прикидываю, сколько времени стоит замотать треногу скотчем, отнести её на почту и отправить мне. Тем более, что почта в соседнем от меня доме.
На следующий день вечером в почтовом ящике обнаруживаю конверт. Хоть на конверте и указано, что с доставкой, но вчерашний парень в шортах, видимо, решил, что и так сойдёт, и бросил письмо в ящик. В конверте моя зубная щётка.
Щётку в связи с износом я выбрасываю в корзину для мусора и сажусь вспоминать, сколько ещё моих вещей осталось у Полины. Выясняю, что прилично. Всякие безделушки, кой-какое бельё, книги, пара-тройка дисков с музыкой, старый Макинтош, пальто…
Три дня тишина. Я уже было успокоился и подумал, что всё. Но не тут-то было.
Звонок в дверь. Знакомый парень. Майка от Pall Mall.
– Вам пакет. Оттуда же.
– Спасибо большое. Где расписаться? Клёвая майка.
– А то, – улыбка до ушей, – до свидания.
– Лучше прощайте, – бормочу я, закрывая дверь.
На пакете знакомый адрес, написанный знакомым почерком. В пакете мои трусы. Блииииин.
Первым желанием было позвонить. Но сдержался. Девушка развлекается. Девушке так нравится. Ну что же, развлечёмся и мы. Два дня уходит на обдумывание ответного шага. За это время ставший уже родным любитель модных маек приносит очередной пакет с моими же носками. Грязными.
– Могла бы и постирать, – ворчу я и иду по магазинам. Покупаю пачку презервативов, пластиковый конверт и упаковочную ленту со скотчем.
Прихожу домой, удобно устраиваюсь на диване, разрываю пачку с кондомами и включаю порноканал… На следующий день пакет с наполненным и заботливо перевязанным розовой ленточкой презервативом я посылаю своей бывшей возлюбленной. С доставкой на дом. Лично в руки.
Больше я посылок от неё не получал.
Официантка
Яна работала в ресторане с самого его открытия, то есть уже три года. Ей тут всё нравилось. И расположение, в двух кварталах от дома, и коллектив, и повар дядя Женя, и льющаяся из динамиков ненавязчивая музыка под перестук колёс с обязательным слоганом через пять песен: «Ресторан „Вагон“, у нас не укачивает!» Ей нравилась канарейка в клетке на летней веранде, как будто срисованная с романа Рубиной. Ей нравились тематические обеды, устраиваемые хозяевами ресторана. И ещё ей нравилось наблюдать за посетителями, особенно за постоянными. Многих она знала по именам, с некоторыми общалась помимо работы.
Эту женщину она приметила давно. Та, видимо, работала рядом и иногда, примерно раз в две недели, заскакивала пообедать. А вечером, бывало, приходила с мужем. На вид ей было лет сорок, чёрные короткие волосы, красивое лицо, строгое платье. «Или бухгалтер, или начальник какого-нибудь отдела», – на глаз определила Яна. В общем, обычная, среднего возраста, симпатичная алмаатинка, работающая или живущая рядом с рестораном.
И вот однажды в начале сентября, в обед, она пришла не одна, а с мужчиной, примерно такого же возраста, как и она, блондином, в синей рубашке и синих джинсах. Он улыбался своей спутнице, а та сияла от его внимания и смеялась на каждую его реплику. Они смотрелись счастливой влюблённой парой.