Секс. Любовь. Свадьба
Шрифт:
— Оливер попросил меня прийти, — говорит он, подмигивая Келли, когда она улыбается ему. Затем он наклоняется ко мне. — Что случилось с лицом твоей жены?
— Ты, — резко шепчу я. Надеюсь, он услышит раздражение, которое присутствует в моем голосе. Но это же Боннер. Не уверен, что он что-нибудь заметил. — Ты и твои дурацкие идеи.
Он равнодушно смотрит на меня.
— Правда?
Конечно, нужно ему все объяснить. Поэтому я вкратце пересказываю случившееся. То, как мы перемещались,
— Иисусе. — Затем он кивает на мой телефон, как бы призывая к действию. — Дай-ка посмотреть.
Я смотрю на него.
— С ума сошел? — Эту фразу я произношу почти каждый день с тех пор, как мы встретились. — Ты, черт возьми, серьезно? Я не покажу тебе видео.
Келли слышит меня, или, по крайней мере, мне так только кажется, потому что взгляд, которым она на меня смотрит, явно недружелюбный. Или это из-за того, что я сказал какой-то бабе не лезть не в свое дело. Что ж, сейчас мне все равно, просто я устал от того, как она толкает меня в бок.
Боннер хмурится.
— Ты же видел меня и мою жену.
— Потому что ты заставил меня! — Я осознаю, что сказал это слишком громко. Дерьмо. Наклонившись к соседу, я шепчу: — Твою мать, ты заставил меня смотреть эти видео, и нет, я не жалуюсь, — добавляю я, потому что они были весьма неплохими. Я узнал о кое-каких штуках. — Но я точно не позволю тебе смотреть на мою жену.
— Что за бред, — улыбаясь, Боннер закручивает крышку на бутылке с водой.
— К тому же… — взмахиваю я рукой, — я удалил его.
— Гонишь.
Он прав, я так и не сделал этого. Но я не позволю ему посмотреть наше видео.
Игра Оливера занимает около часа. Хотите — верьте, хотите — нет, но мой коротыш реально набирает несколько очков. И каждый раз он смотрит на трибуны, чтобы оценить мою реакцию. Или, может быть, реакцию Боннера, не знаю. Все равно его команда проигрывает, что, естественно, приводит к тому, что сын выходит к нам не в настроении.
— Хорошая работа, — хвалю я его за набранные очки и за усилия, которые он вложил в игру.
— Боннер смотрел?
Когда меня успел заменить этот молокосос?
И да, я еще больше разозлил Оливера, сказав, что он не может поехать домой с Боннером.
На данный момент я для него самый плохой человек в мире. Возможно, как и большая часть семьи. Доказательством этого является то, что Оливер бесится, когда Хейзел поет в машине. И я бешусь вместе с ним. Сегодня я уже больше не в силах слушать «Wrecking Ball» Майли Сайрус, но при этом не ору на Хейзел так, как это делает сын.
— Хватит петь! — кричит он, бросая свой баскетбольный мяч в лицо сестры. Мяч попадает прямо в голову, и она плачет горючими
Я смотрю на Оливера в зеркало заднего вида, и он сразу понимает, что у него проблемы.
— Извини, — бормочет он, опустив голову.
Я борюсь с желанием развернуться и надавать ему по заднице, однако не делаю этого, потому что твердо убежден: когда зол, ни в коем случае не поднимай руку на своих детей.
Я паркуюсь на подъездной дорожке. Включаю передачу и смотрю на Келли.
— Почему бы тебе не пойти с детьми в дом? А мы с Оливером немного прокатимся.
Я снова смотрю в зеркало заднего вида. По щекам сына текут слезы. Мне хочется плюнуть на все и отпустить его, но меня останавливают мысли о его поведении.
Келли забирает детей в дом, а я выезжаю на дорогу.
— Я же сказал, что мне жаль, — говорит Оливер, продолжая тихо плакать.
— Я знаю, но иногда извинений недостаточно.
Не уверен, что это именно те слова, которые должен ему сказать, потому что, мысленно повторив их, я задаюсь вопросом, как сын их воспримет.
Я еду на пляж, решив, что прогулка по пирсу успокоит Оливера и он сможет со мной поговорить. Либо так, либо он просто столкнет меня с причала и убежит.
В течение получаса я нем как рыба. Это позволяет сыну невзначай заговорить о баскетболе и о том, что он хочет вернуться в Техас.
— Почему ты хочешь вернуться?
Оливер пожимает плечами и бросает камень в воду. Его темные волосы развеваются на теплом ветру.
— Не знаю. Мне там больше нравится.
Понятия не имею, как завести разговор о ситуации с его сестрой, поэтому просто бормочу:
— Поэтому ты так жесток с Хейзел? Потому что злишься из-за переезда?
— Пап, — опустив плечи, он вздыхает, как умирающий Чубакка, — обязательно об этом говорить?
Прикрыв глаза от слепящего солнца, я смотрю на него так, словно он только что заехал мне по башке камнем.
— Серьезно, чувак? Ты бросил мяч в ее чертову голову!
Закатив глаза, Оливер резко выбрасывает камень и смотрит на океан.
— Я же извинился.
Я присаживаюсь рядом с ним и спокойно говорю:
— Я знаю, но тебе следует быть более заботливым. Она ведь младше тебя. — Я тщательно подбираю слова, потому что Оливер очень чувствительный мальчик. В его душе до сих пор много подавленных гнева и печали из-за того, что случилось с Марой. — Вот что я тебе скажу, приятель. В этот раз я не стану тебя наказывать, если ты пообещаешь, что будешь больше заботиться о Хейзел. Не бей своих сестер. — Я улыбаюсь, толкнув его плечом. — И щенка тоже.
— Почему за брата и сестер так стыдно? Вчера Севи пытался помочиться на ногу Коннера.