Секс. Любовь. Свадьба
Шрифт:
Дети крепко спят в кроватях, а мы чистим зубы, готовясь ко сну. Не касаясь друг друга, мы смотрим на раковину. Прошлой ночью в этой же раковине застряла моя задница, когда был второй раунд секса.
Мне кажется, что Ноа разрывают противоречия. Я могу судить об этом по тому, как он безучастно смотрит на свое отражение в зеркале, и по его неуверенным движениям. Он в растерянности и потерялся в том, чего я не знаю, потому что он никогда не озвучивает свои мысли.
Нервно вздохнув, я продвигаюсь вперед, чтобы разрушить этот порочный круг.
— Я сделала что-то не так, поэтому ты разозлился?
Ноа
— Нет.
— Ну, что-то определенно не так, и ты избегаешь разговора об этом, потому что проще убежать, чем поговорить.
Его тело каменеет, становится неподвижным. Челюсть напряжена. Ему не нравится, когда его вовлекают в нежеланный разговор.
— Что такое?
Нахмурившись, он спрашивает:
— Ты рассказала Кейт о Маре?
Вопрос застает меня врасплох. Мое молчание вынуждает мужа поднять взгляд и посмотреть на мое отражение в зеркале.
— Да.
— Почему?
— Потому что я не думала, что смерть нашей дочери является тайной, и хотела с кем-то поговорить.
Ноа размыкает губы, и на мгновение мне кажется, что он скажет что-то такое, что позволит мне почувствовать себя лучше и убедит в том, что ничего не потеряно и этой пустоты между нами на самом деле не существует.
Вместо этого он ставит зубную щетку в стакан и выходит из ванной, с мягким щелчком закрыв за собой дверь. Лучше бы он ей хлопнул! Я хочу, чтобы он так поступил, потому что, если он это сделает, значит, в нем еще осталось немного огня.
Я иду за ним в спальню. Он стоит, расстегивая пуговицы на джинсах. Та же сцена, что и пару ночей назад. Те же слова, те же непонятные мысли.
— Почему так важно то, что я ей рассказала?
Ноа лишь пожимает плечами.
— Зачем ты это делаешь? Говоришь что-то, а потом ведешь себя так, будто я должна читать твои мысли. Что тебя беспокоит?
Он смотрит на меня отстраненно, полностью погруженный в себя.
— Ничего.
Да, конечно.
— Так значит, я выдумала эту пустоту между нами?
Мы стоим по обе стороны от кровати, и даже так ощущается пустота. Он стоит с одной стороны, а я — с другой.
— Я выдумала, что ты никогда не присутствуешь здесь, а если и присутствуешь, то ты спокоен как удав? И что при упоминании Мары ты впадаешь в ступор и превращаешься в ледяную версию моего мужа?
— Я не хочу об этом говорить, — решительно заявляет Ноа, но я качаю головой. Равнодушным взглядом он смотрит в мои глаза.
— Можешь отрицать эту пустоту между нами, сколько хочешь. У тебя все на лице написано. Ты знаешь, что Ноа все еще глубоко внутри, но не делаешь ничего, чтобы спасти его.
Уголки его губ изгибаются, но не от удовольствия. Не забавы ради.
— Ты бы не ошибалась настолько сильно, если бы постаралась. Ты всегда ищешь скрытый смысл. Это ерунда.
Так на него похоже. Хотя он неправ. Это не ерунда. Это имеет значение.
Ноа напряжен, и, когда я снова поднимаю взгляд, выражение его лица становится решительным. Ноа открывает рот, как будто собирается что-то сказать. Но он этого не делает.
— Это не пустяк, Ноа. Ты не здесь.
Он вскидывает руки.
—
— Может быть, физически. — Я прижимаю руку к груди в области сердца. — Но здесь… ты покинул меня.
Я замолкаю. Оттолкнуть его еще больше — это последнее, чего я хочу, но я не могу больше сдерживаться. Он сглатывает. Моргает. Тяжело дышит. Ноа выглядит таким уязвимым и потерянным. Редкий проблеск его боли.
— Ты не знаешь, о чем говоришь.
— Нет, знаю.
Муж разрывает зрительный контакт и смотрит на кровать. Я наблюдаю, как он стискивает зубы.
— Ответь мне.
Он снова смотрит на меня, но слова застревают в горле. Неожиданно Ноа обходит кровать и обхватывает руками мое лицо. Его губы касаются моих, легко и едва заметно.
— Такой ответ тебя устроит?
Дрожащими руками я накрывают его ладони.
— Нет. Ты всегда используешь этот ответ. Ты избегаешь меня.
Ноа открывает рот, а затем с невозмутимым видом отступает. На этот раз, когда он продолжает молчать, ухожу я. На диван.
Мне больно так поступать. Я хочу прижаться к его груди, удерживать его сердце. Хочу попросить его спасти все: меня, нас — и спросить у него, когда что-то пошло не так. Помню, как мой терапевт говорил мне, что самые большие трудности в браке случаются, когда теряешь ребенка. Сначала я не поверила ей. Я разозлилась, когда она так сказала. Но теперь я увидела все собственными глазами. Теперь у меня трудности.
Пока я лежу на диване, уставившись в потолок и наблюдая за тем, как сквозь жалюзи просачивается слабый свет уличных фонарей, то вспоминаю, как мы оказались здесь и когда впервые начались проблемы.
Как только на улице усиливается дождь, Ноа выходит из спальни. В темноте мы встречаемся взглядами. Муж хочет что-то сказать, но, как обычно, не делает этого. Он запускает руку в свои волосы, тянет за них, а затем вздыхает, возвращаясь в спальню. Дверь за ним закрывается.
Поэтому я беру дневник и выпускаю пар. Дневник — единственный, кто сейчас меня действительно поймет. Пишу — вот чем я занимаюсь, когда не могу поговорить с Ноа.
*
Дневник, что происходит? Почему упоминать о Маре плохо? В последнее время мы только это и делаем. Утомленные замечаниями и огромным количеством невысказанных слов. Мы спорим, но чаще всего просто игнорируем друг друга. Мы никогда не сидели и не болтали ни о чем. Даже когда умерла Мара. Как тебе такое? Мы не разговаривали, и я понимаю, что это больно, но верю, что мы справимся. Мы всегда просто избегали друг друга, закрывались, и это привело к такому результату. Я чувствую, что мы больше не пара, принимающая решения вместе, а два человека, живущие своими жизнями, которых связывают общие дети. Каждую ночь я реву, уткнувшись в подушку, пропитанную слезами. И каждый раз я боюсь повторения этого. Когда это прекратится? Когда мы сможем поговорить? Или так будет всегда? Раньше мы были единым организмом, дневник. Единые сердце и душа вместе боролись. Теперь мы изо всех сил пытаемся найти свой путь, затерянный в клубах беспросветного дыма.