Сексуальная жизнь дикарей Северо-Западной Меланезии
Шрифт:
К счастью, однажды осознав возможность ошибки и научившись, благодаря непосредственному наблюдению, понимать выразительность интонаций туземной речи и жестов, наш этнограф может подтверждать полученные им результаты другими материалами, которые более легко ложатся в доказательную базу. Существует ряд как иносказательных, так и более ясных выражений, используемых туземцами при уточнении значения терминов bwoyna и gaga. Эти уточнения независимо друг от друга воспроизводят в своих высказываниях разные люди из разных деревень и дистриктов. Они составляют совокупность лингвистических свидетельств, соответствующих эмоциональным оттенкам, но выражающих их в более доступной для восприятия форме.
Когда туземцы говорят о наиболее серьезных проступках: инцесте между братом и сестрой, других прелюбодеяниях внутри домохозяйства или об открытом «неприличии», происходящем между мужем и женой, — они произносят слово gaga очень серьезно, порой с интонацией настоящего ужаса. Затем информатор выражается более определенно: Bayse sene gaga («это очень плохо»); или gaga, gaga — повторение, усиливающее смысл этого слова; или
Поэтому в одних контекстах gaga может означать «противный», «ужасный», «невыразимый», в других же этот термин относится к противным естеству и достойным презрения действиям, которые шокируют туземцев, с их нормальным сексуальным импульсом. Эмоциональная интонация здесь колеблется от простого отвращения до злобной насмешки. Соответствующие уклончивые высказывания звучат следующим образом: Gala tavagi; iminayna nanogu; balagoba: «Мы этого не делаем, мой разум был бы больным (если бы я это сделал); меня бы стошнило». Tonagowa bayse si vavagi: «Все это - действия умственно ущербного человека». Gala tavagi, kada mwasila: «Мы этого не делаем, потому что нам стыдно». Senegaga — makawala mayna рори: «Очень плохо — пахнет как экскремент». Makawala ka 'ukwa — tomwota gala: «В моде у собак - не у людей». То есть это действия, подобающие грязным животным, а не человеческим существам. Тробрианцы могут дать определенные обоснования того, почему сексуальные отклонения — это плохо: в содомии - отвратительная суть экскрементов; в эксгибиционизме — презренное отсутствие стыда и достоинства; в оральных извращениях — неприятный вкус и запах. Все приведенные высказывания выражают второе значение слова gaga: «неестественный», «отвратительный», «неподобающий здоровому человеческому существу». Используемое так, это слово подразумевает как эстетическое, так и моральное отношение, и здесь ощущается не столько на- рушение традиционной заповеди, сколько то, что попирается закон природы. Еще одна категория высказываний определяет слово gaga в значении опасный. Gaga — igiburu 'a matauna: takokola bwaga 'u, kidama igisayda, sene mwa 'u — boge bikatumate: «Плохо — потому что этот человек (обиженный человек) сердит; мы боимся колдуна, если они увидят нас (делающими это), наказание будет тяжелым - уже нас убьют». Или же - gala tavagi, pela guya 'u, или pela la mwala: «Мы не делаем это из-за вождя» или «из-за мужа». Здесь «плохое» означает «опасное, чреватое местью, то, что вызывает ярость оскорбленного».
Наконец, о более слабых табу нам, как правило, говорили: Gaga pela bomala bagula, то есть «плохо из-за табу на огород». Gaga pela kabilia: tavagi — boge iyousi kayala: «Плохо из-за войны: если мы это делаем — уже копье поражает нас». Здесь слово gaga квалифицирует ряд действий как нежелательные, как такие, которых следует избегать по причине особых последствий.
Из этого явствует, что классификация моральных ценностей, вытекающая из использования слов bwoyna и gaga, приблизительно соответствует той, что выводится из слова «bomala». Теперь мы приведем те подробности относительно табу из нашего списка, которые не были упомянуты в данной и предыдущих главах, и расположим их в следующем порядке: в ближайших двух разделах будет дана первая группа запретов по нашей классификации (общие сексуальные табу); в разд. 5 и 6 речь пойдет о социальных ограничениях сексуальной свободы.
3. Осуждение сексуальных отклонений
Широчайшая категория сексуальной активности, изгоняемой из туземной жизни, — это та, что включает сексуальные отклонения (№ 1 списка в разд. 2). Такие явления, как скотоложество, гомосексуальная любовь (со свойственными ей половыми отношениями), фетишизм, эксгибиционизм и мастурбация, островитяне рассматривают как всего лишь убогую подмену естественного акта, а потому — как действия скверные и достойные только слабоумных. Такое поведение является объектом насмешек, снисходительных или агрессивных — в зависимости от настроения, объектом непристойных шуток и веселых историй. Проступки в сексуальной сфере наказуются общественным презрением, а не определенными правовыми санкциями. Они не влекут за собой никаких репрессий; не верят тробрианцы и в то, что подобные отклонения способны навредить здоровью. Туземцы обычно никогда не используют слово «табу» (bomala), когда говорят об этом, ибо было бы оскорбительно предположить,
Всерьез спросить у человека, позволяет ли он себе подобные действия, означало бы глубоко ранить его самолюбие и чувство собственного достоинства, как, впрочем, и шокировать туземца с его естественными наклонностями. Самолюбие было бы особенно задето тем предположением, что мужчина, вероятно, неспособен естественным путем получить удовольствие от своего сексуального порыва, раз ему приходится прибегать к таким подменам. Презрение, испытываемое тробрианцем ко всякому извращению, подобно тому, которое вызывает у него человек, поедающий плохую или нечистую пищу вместо хорошей и чистой, или же тот, кто страдает от голода из-за того, что в его ямсохранилище ничего нет.
Далее следуют типичные замечания по поводу извращений: «Ни один мужчина и ни одна женщина в нашей деревне не делают это»; «никому не нравится залезать в экскременты»; «никому собака не нравится больше, чем женщина»; «только tonagowa (идиот) смог бы это сделать»; «только tonagowa мастурбирует. Это очень стыдно; и потом, мы знаем, что ни одна женщина не захочет совокупиться с ним; мужчина, который это делает, мы знаем, не может овладеть женщиной». Во всех высказываниях туземцев подчеркивается неудовлетворительная природа заменителя, или паллиатива, а его использование объясняется либо бедностью, либо умственной и сексуальной ущербностью. Кроме того, туземцы, как правило, приводят в пример Орато'у, деревенского клоуна из Омараканы, обладавшего уродливым телом и ущербной речью, нескольких альбиносов и считаное число особо безобразных женщин, — говоря, что только такие люди, а не нормальные мужчина или женщина, могли бы практиковать то или иное извращение.
Разумеется, мы знаем, что такого рода суждения насчет всеобщего и абсолютного правила выражают собой фикцию, идеал, который на деле реализуется лишь отчасти. Большая часть указанных отклонений — практикуется, хотя и в очень ограниченных пределах, точно так же, как ущербные и безобразные люди не полностью исключаются из круга нормального проявления своих сексуальных функций (см. также гл. X, разд. 2).
Рассмотрим теперь различные виды извращений.
Гомосексуализм. — Данную сексуальную ориентацию, если она вообще существует у тробрианцев, можно найти лишь в ее духовном проявлении, то есть в эмоциональной, платонической дружбе. Обычай позволяет, и в действительности для юношей-друзей привычно обнимать друг друга, спать вместе на одном и том же ложе, прогуливаться в обнимку или взявшись за руки. В личной дружбе, которая у туземцев естественно проявляется в таких телесных контактах, обнаруживаются отчетливые предпочтения. Юношей часто видят парами: Монакево и Товийямату, Мекала'и и Тобутусаву, Дипапу и Бурайяму (большинство из них уже знакомы моим читателям) постоянно можно было наблюдать вместе. Иногда такая дружба оказывается просто мимолетной прихотью, но может она и продолжиться, развившись в постоянную связь с взаимной привязанностью и взаимопомощью, как это произошло у Багидо'у и Йобуква'у, а также, как мне говорили, у Митакаты и Намваны Гуйа'у — до того, как эти двое стали непримиримыми врагами. Слово lubaygu (мой друг) используется для обозначения упомянутых тесных союзов между мужчиной и мужчиной, но примечательно, что то же слово означает также любовную связь между мужчиной и женщиной. Но было бы ошибкой считать, что данное языковое тождество подразумевает тождество и в эмоциональной сути, точно так же, как ошибочно предполагать, будто каждый раз, когда француз употребляет слово ami, имеется в виду гомосексуальная связь, — и все из-за дополнительного значения, возникающего в силу того, что один пол использует названное слово в отношении другого. Во Франции, как и на Тробрианах, контекст и ситуация создают различие в способах употребления слова ami (lubaygu) и превращают их в два семантически разных слова.
Если в любом обществе трудно провести четкую грань между чистой «дружбой» и «гомосексуальной связью» (вследствие нечеткости определения и в силу сложности установления фактов), то в таком обществе, как тробрианское, это оказывается почти невозможным. Лично я считаю, что использование термина «гомосексуализм» в том смутном и почти намеренно всеохватном смысле, который, под влиянием психоанализа и поборников -любви, сейчас в моде, только вводит в заблуждение. Если извращение определять как взаимоотношения, в которых детумесценция регулярно достигается посредством телесного контакта в рамках одного и того же пола, то мужская дружба на Тробрианах, широко практикуемая на здешних островах, не является гомосексуальной и не представляет собой извращения. Ведь, как мы знаем, подобное поведение здесь действительно ощущается как дурное и нечистое, ибо ассоциируется с испражнениями, по отношению к которым местные жители испытывают истинное отвращение. И в то время, как обычные, вызываемые симпатией, ласки у представителей одного и того же пола одобряются, любые эротические ласки в той же ситуации — рас-царапывание, откусывание ресниц или взаимные прикосновения губами — рассматривались бы как возмутительные.
Как мы уже говорили, между теорией и практикой всегда существует некоторое расхождение, но, оценивая имеющиеся здесь исключения, мы должны учитывать и неестественные условия жизни, и влияние других цивилизаций. В условиях правления белых многие туземцы ныне оказываются тесно скученными в тюрьме, миссиях и плантационных бараках. Представители разных полов там разделены, и нормальные сексуальные отношения становятся невозможными, тем не менее привычку регулярно удовлетворять сексуальные потребности пресечь нельзя. Влияние белого человека и его мораль, глупо и неправильно использующиеся там, где для этого нет почвы, порождают обстановку, благоприятную для гомосексуализма. Туземцы прекрасно сознают, что в числе тех благ, которыми наградила их западная культура, — венерические болезни и гомосексуализм.