Секта. Роман на запретную тему

Колышевский Алексей

– Ты полагаешь, что положение не так катастрофично, как это видится из Америки? Нынешняя Россия щекочет нервы многим, нам в первую очередь.

Игорь поцеловал ее в лоб, словно маленькую девочку, встал и принялся одеваться:

– Я сделаю все, что от меня зависит. Пора, – он взглянул на часы, – мне пора возвращаться. Сеченов умен, не хватало, чтобы он сопоставил мое отсутствие с твоим прилетом.

Она тоже встала, подошла к Игорю сзади и прижалась всем телом:

– Когда мы встретимся?

– Не знаю. Приезжай почаще.

– Нет,

Эгер. Я не имею в виду секс раз в десять лет потому, что если следующий раз случится с таким же интервалом, то я боюсь, что мы разочаруем друг друга. У нас и жизни-то осталось меньше половины, и лучшая половина уже прошла.

– Постой-постой, ты на что-то намекаешь?

– Вот, возьми, – она протянула Игорю металлический кругляш на веревке, – я купила его в какой-то сувенирной лавочке. Это для тебя.

Игорь внимательно посмотрел на кругляш – ничего особенного, никаких наговоров, никаких надписей. Просто блестящая отполированная штука с продетым в центре капроновым шнурком.

– Спасибо, а для чего это?

– Говорят, что он притягивает человека, который взял его добровольно, – она усмехнулась. – Хочешь ко мне притянуться?

Игорь молча взял кругляш и обнял ее.

…Руки Германа жили собственной жизнью, продолжая сбрасывать несуществующих гадов. Сам он ловил ртом воздух, и сердце вновь сорвалось в беспорядочный галоп.

– Мне… плохо, – он жалобно взглянул на Мистера Ты, – сердце опять…

Мистер Ты поднес правую ладонь к груди Германа и, выдержав паузу, задумчиво произнес:

– Запустил ты себя. Даже, я бы сказал, растратил. Твое сердце словно птица в силках, из которых ей не выбраться. А силки – это твои нервы, дружок, и чем больше ты нервничаешь, тем больше они опутывают птицу, душат ее.

– Есть какие-нибудь таблетки? – Гера побледнел, и на лбу его выступил холодный пот. – Я сейчас сдохну.

– О нет! – Мистер Ты шутливо поднял руки вверх. – Только не у меня дома. Таблеток у меня нет, зато, – в руках его оказалась пачка каких-то особенных игл, – есть вот это.

– Что это?

– Не все ли равно? Сейчас станет легче, – и Мистер Ты прямо через одежду воткнул в тело Германа несколько иголок: неглубоко и не больно.

Гера почувствовал, как сердце начало успокаиваться, а голова проясняться.

– Это китайская медицина? – с уважением в голосе спросил он.

– Я же говорил тебе, что прожил в Китае полтора года, да и здесь, когда нет гостей вроде тебя, от нечего делать все время учусь чему-нибудь.

– Видите людей насквозь? – Гера почти полностью пришел в себя и теперь пытался бравировать, досадуя на недавнюю беспомощность.

Мистер Ты ничего не ответил. Вместо этого он вернулся на свое место за столом и с сожалением взвесил в руке опустевший графинчик:

– Саке кончилось. Все когда-то кончается. И твой визит ко мне тоже подходит к концу.

– Прогоняете?

– Нет, просто всему свое время, вот оно настало

и для тебя.

– Значит, вы со мной ехать отказываетесь?

– Решительно, – усмехнулся Мистер Ты. – Решительно, категорически и навсегда. И не только с тобой, но и с кем бы то ни было. Я свою задачу выполнил, пусть это и звучит как реплика пафосного идиота. Дальше все зависит от тебя, Герман.

Гера сотворил на лице искреннюю гримасу разочарования:

– Я сам себе напоминаю генерала из сказки про Емелю. Так и хочется пожаловаться, мол, «поезжай, Емелюшка, со мной к царю, а не поедешь, царь с меня голову снимет». Генерал меня по голове уж точно не погладит.

– Но ведь ты поклялся, что уничтожишь Сеченова? Или тебе напомнить?! – Мистер Ты угрожающе вскинул руки, и Герман в ужасе закрыл глаза.

– Нет! Нет! Не надо! Я все сделаю, только я не знаю как, – тихо закончил он.

– Вот так мне больше нравится. – Мистер Ты протянул Гере через стол какой-то плоский сверток: – Бери, не бойся.

– Что это?

– То, что он жаждет получить больше всего на свете, не предполагая, что это его приговор.

– Не понимаю.

– А ты разверни…

Гера развернул бумагу и увидел переплетенную в потрескавшийся коленкор тетрадку. Открыл ее, увидел какие-то полувыцветшие каракули и вопросительно взглянул на Мистера Ты.

– Учитывая ваши наклонности, я рискну задать вопрос. Это какая-то колдовская книга?

– Я похож на ярмарочного скомороха-дешевку?

Гера смутился:

– Нет, что вы! Просто я совсем ничего не понимаю в вашей кухне.

Мистер Ты выдохнул так, словно хотел выжать из легких весь воздух:

– Придется прочесть тебе инструкцию по применению этой тетради. Слушай внимательно и не перебивай, иначе мы до утра не управимся, а у меня другие планы. Как лучше начать-то? Значит, так, жил был один монах…

…Гера завел «уазик» и включил первую передачу. Медленно тронулся. В зеркале он видел Мистера Ты, который застыл возле своего дома-оборотня, сложив руки на груди. Его подбородок уперся в шейный платок, и казалось, Мистер Ты совсем не смотрел на пыльный удаляющийся автомобиль. Лицо его было мрачным. Вдруг послышался натужный шум мотора, который обычно происходит при включенной задней передаче. По мере того как шум приближался, лицо Мистера Ты светлело и на нем появилась прежняя беззаботная улыбка.

Гера заглушил мотор и опустил стекло:

– Простите, я забыл… Я хотел спросить у вас, может быть, вы знаете, что это? Мне его дала одна девушка.

Он достал из-за пазухи тот самый круглый, похожий на бублик, предмет, при виде которого Мистер Ты удивленно вскинул брови:

– Та самая девушка?

– Ну да, медсестра из больницы. Вы еще сказали, что я постоянно думаю о ней, а я о ней думаю действительно часто.

– Поэтому и думаешь. Хотя это все чушь собачья, – Мистер Ты махнул рукой. – Хочешь, я тебя удивлю?