Секта

Крефельд Микаэль Катц

Пока он так размышлял, ему становилось все любопытнее, из-за чего произошел разрыв между Фердинандом Месмером и его сыном. И хотя Томас нисколько не сожалел о своем отказе, он подумал, что зря не расспросил Месмера поподробнее. И тут в кармане зажужжал телефон.

– Ты уже слышал? – раздался в трубке голос Эдуардо. Он захлебывался от волнения.

– Что слышал?

– Об этом рассказывают по всем СМИ.

– О чем? – спросил Томас, останавливаясь. Он дернул поводок и заставил Мёффе сесть на тротуаре.

– О перестрелке в Копенгагене. Полиция устроила облаву в том самом клубе, где собираются все эти русские.

– Облава у Каминского? Когда?

– Да! Утром, сегодня. Произошла перестрелка между полицией и людьми Каминского. В новостях

упоминалась также перестрелка на Истедгаде.

– Есть убитые?

– Пока сообщалось только о восьми или десяти раненых.

– Ты дома или в редакции?

– Дома.

Через пять минут запыхавшийся Томас с Мёффе под мышкой уже перелезал на кеч к Эдуардо. Из открытого люка каюты неслись голоса дикторов. Томас поставил Мёффе на палубу кокпита и спустился по трапу в каюту к Эдуардо, который сидел, уставясь в экран небольшого телевизора. На камбузе хозяйничала белокурая девушка. Эту Томас здесь еще не видел.

– Хочешь чашечку кофе? – спросила она, а в следующую минуту уже кинулась гладить Мёффе.

Томас отрицательно мотнул головой и шагнул к сидевшему на диване Эдуардо:

– Они говорили, кто ранен?

Отодвинув пачку книг, Томас сел на диван рядом с Эдуардо.

– Там не только раненые, – отозвался Эдуардо, не отрываясь от экрана. – Сейчас сказали, что по меньшей мере трое убитых, среди них один полицейский.

– Черт! – буркнул Томас и тоже уставился в экран.

В новостной программе дали прямое включение с Кольбьернсенсгаде, на которой было поставлено полицейское ограждение. За ним видны были люди в полном боевом снаряжении с автоматами на груди. Вдалеке просматривался фасад русского клуба с разбитой витриной и выломанной дверью.

– Ты связывался с редакцией?

Эдуардо кивнул:

– Да. Но им известно только то, что сообщили по каналу ТВ-ньюс.

Томас достал телефон и позвонил на мобильный номер Миккеля, но попал на автоответчик. Томас не стал оставлять сообщения, а набрал его домашний номер. Пришлось подождать. Наконец трубку взял кто-то из его близнецов.

– Извините, ошибся номером, – быстро сказал Томас и нажал отбой.

– Начали выносить людей, – произнес Эдуардо.

Он указал на экран, на котором крупным планом дали картинку дверного проема. Репортер комментировал то, что показывали в прямом эфире. В дверях появились спасатели с носилками. На экране мелькнуло лицо лежащего на них человека с ортопедическим воротником вокруг шеи.

Томас вскочил с дивана:

– Это же Миккель!

– Ты уверен?

– На девяносто пять процентов. Разве ты не видел?

Эдуардо помотал головой:

– Мне показалось… Толком было не разглядеть.

Появилась следующая пара спасателей с носилками. На этот раз там лежал раненый полицейский в боевом снаряжении.

– Ты можешь присмотреть за Мёффе?

– Разумеется, – согласился Эдуардо. – А ты куда?

– В Ригет [13] . Я почти уверен, что их отвезут туда.

13

Ригет – разговорное название большой копенгагенской больницы Ригсхоспиталет.

– Я с тобой.

– Нет уж, если ты собираешься об этом писать.

– Успокойся, amigo. Моя тема – экономические отношения. Ну почему ты никак не запомнишь?

– Потому что ты работаешь в «Информации». Так можно мне оставить у тебя Мёффе? – Он взглянул на собаку. Та лежала, задрав кверху все четыре лапы, а девушка ее гладила.

– Разумеется. Mi casa – casa твоего Мёффе [14] .

13

Подъехав к Ригсхоспиталет, Томас и Эдуардо выскочили из такси. Перед главным входом стояли машины новостных программ телевидения с параболическими антеннами на крышах.

Миновав их, они очутились перед толпой журналистов, которых еле сдерживали полицейские. Завидев нескольких коллег, Эдуардо подошел и спросил, не узнали ли они каких-нибудь новостей. Но они то ли не захотели делиться с ним сведениями, то ли действительно не слышали ничего нового. Кого бы он ни спрашивал, все только мотали головой.

14

Мой дом – дом твоего Мёффе (исп.).

Пока они стояли в толпе репортеров, Томас снова попробовал позвонить Миккелю и снова попал на автоответчик.

– Нет смысла тут толкаться, – сказал Томас и потянул за собой Эдуардо.

– А что ты предлагаешь делать?

Томас понизил голос:

– Посмотрим, нельзя ли проникнуть в больницу через приемную неотложки.

Они пересекли площадку для парковки, обошли вокруг здания и очутились на улице Юлиане-Мариес-вай. Отойдя немного от угла, Томас остановился у ограды, откуда был виден подъезд приемного отделения. У входа стояли две машины «скорой помощи» с открытыми задними дверцами, а сразу за ними – несколько патрульных машин и мотоциклов.

– Думаешь, найдется кто-то знакомый? – спросил Эдуардо, кивая на собравшихся рядом полицейских.

– Вряд ли. И даже если б нашелся, нас туда не пропустят.

– Ты хочешь спросить у них насчет Миккеля?

Томас покачал головой:

– От этого нам не будет большого проку. – Томас прикинул на глаз расстояние до входа в отделение.

– Пожалуй, лучше нам разделиться. Не вернуться ли тебе к главному входу? Может быть, что-то узнаешь и позвонишь мне оттуда.

Эдуардо кивнул:

– Ну а ты?

– А я посмотрю, нельзя ли как-нибудь проникнуть в неотложку.

Проходя по коридору онкологического отделения, Томас миновал пожилого мужчину в кресле-каталке, который смотрел перед собой невидящим взглядом. Когда Томас подошел к выходу, автоматические двери перед ним отворились и навстречу ему вышли две сиделки. Он коротко поздоровался, они улыбнулись в ответ и, не останавливаясь, прошли дальше. Томас терпеть не мог больницы, в особенности тот специфический запах химии, которым было пропитано все вокруг.

По центральному коридору сновали родственники и больничный персонал. Больше всего эта картина напоминала оживленный терминал аэропорта.

Поглядывая на указатели под потолком, Томас старался найти по ним отделение неотложной помощи. Указатели вывели его к лифтам. Томас знал, что на входе в отделение наверняка дежурят полицейские, и ему нужно было придумать, как туда пробраться. Он решил попытаться раздобыть халат на другом отделении, хотя и сомневался, что где-то безнадзорно валяются лишние халаты. Тут он увидел пожилую женщину азиатской наружности, остановившуюся перед мужским туалетом с тележкой, на которой лежали принадлежности для уборки помещения. Женщина сняла и положила на тележку халат, оставшись в майке и брюках. Оторвав от рулона пластиковый мешок для мусора, она вошла в туалет. Когда она скрылась за дверью, Томас бросился к тележке и, толкая ее перед собой, направился к лифтам, на ходу надевая белый халат и голубую пластиковую шапочку, которая нашлась в кармане. Спускаясь на лифте в отделение неотложной помощи, он быстро оглядел себя в зеркале. За исключением приколотого к нагрудному карману беджика с именем и фотографией уборщицы, маскировка удалась; Томас перевернул беджик и приколол его обратной стороной наружу. Лифт остановился, и Томас выкатил тележку в коридор. Перед отделением неотложной помощи спиной к нему стояли двое полицейских, оба были заняты разговором. Томас знал: чтобы пройти мимо них незамеченным, главное – улучить подходящий момент. Тут как раз открылась дверь лифта, и оттуда вышел санитар, кативший перед собой пустую кровать. Томас поспешил к нему, и когда санитар показал свой пропуск, протиснулся с тележкой, помахав беджиком.