Секта
Шрифт:
Томас пожал плечами:
– Мне они не запомнились, кроме полицейской реформы, из-за которой половина наших кадров металась как угорелая, в то время как другая впала от стресса в оцепенение.
Месмер понимающе закивал:
– Действительно, наш сектор общественных служб в этом отношении всегда хромает и отстает от жизни.
И все-таки каково ваше первое впечатление о моем предприятии? Как оно вам показалось?
– Да какое для вас имеет значение мое мнение? Я же определенно не принадлежу к целевой группе.
– Для меня очень ценно ваше искреннее мнение. Оно для меня тем важнее, что вы не принадлежите к целевой группе, а потому непредвзяты. Не стесняйтесь, я не обидчив.
– О’кей.
Томас огляделся вокруг:
– Мне
Месмер разразился басовитым смехом:
– Смею надеяться, что от нашей работы все-таки больше проку. Однако должен признать, что вы неплохо анализируете: схвачено верно. Хотите знать, как я анализирую работу учреждения?
– Задавая много вопросов, а затем отправляя людей на курсы.
– При помощи КОФЕ-теста.
– Еще одна мудреная аббревиатура?
– Нет-нет! Мудреные словечки тут ни при чем. Кофейный тест – это мой способ оценить эффективность работы предприятия. В нашей стране, где в год выпивают семь миллиардов триста миллионов чашек кофе, кофепития служат великолепным показателем социального интеллекта и интерактивного поведения той или иной группы. Поэтому из него у меня сразу вырисовывается кристально ясная картина всей структуры предприятия. Этот простенький тест заключается в том, что при первом посещении я прошу дать мне чашечку кофе. Поскольку восемьдесят пять процентов населения у нас пьет кофе, никого, казалось бы, не должна застать врасплох такая просьба посетителя. Однако, как ни странно, эта простая просьба во многих случаях вызывает форменный переполох в целом отделе. Внезапно все бросают дела, которыми были заняты, чтобы решить этот сложный вопрос: кому надлежит подать кофе? А если нет готового, то кто должен его заваривать? Вся эта деятельность демонстрирует, какая в данном заведении существует иерархия и есть ли в нем вообще сложившаяся команда. Затем я мысленно отмечаю целый ряд деталей – например, как ведет себя тот сотрудник, который приносит кофе. Иногда приказ передается просто в отдел, и выполнять его одновременно бросаются несколько человек. Или, например, сколько времени пройдет, прежде чем мне принесут кофе. Все эти мелочи демонстрируют эффективность работы отдела. Даже качество кофе служит важным показателем. Если мне подали опивки, оставшиеся в колбе от прошлого кофепития, это свидетельствует о недостаточно уважительном отношении к клиентам фирмы, а также о разгильдяйстве персонала. На больших предприятиях медицинской отрасли и информационных технологий всегда держат наготове большие термосы – сразу ясно, что там мыслят скорее количественными, чем качественными показателями. В адвокатских конторах и аудиторских подают кофе из сканомата – эффективный, но малоинтересный вариант. Большинство контор, занимающихся маркетингом, и архитектурные фирмы пользуются кофейными таблетками, причем архитекторы всегда начинают извиняться за неэкологичность алюминиевой упаковки. Поневоле спросишь себя: какого черта они тогда ими пользуются? – Тут Месмер сам засмеялся своему замечанию и откинулся в кресле.
– Интересно, – ответил улыбкой на улыбку Томас. – Но мне вы еще не предложили чашечку кофе.
– Вы не похожи на типичного любителя кофе. Во всяком случае, в рабочее время. – Он прищурился. – Зато с утра вы пьете «Нескафе». Две ложечки кофе, много сахару, и не спеша выпиваете чашку на палубе в обществе Мёффе. – Месмер кинул взгляд на собаку, лежавшую у ног Томаса. – Верно?
Томас перестал улыбаться:
– Какую задачу вы собираетесь мне поручить? Кто-то ворует конторские
Фердинанд Месмер выбросил размокшую бумажную салфетку и посмотрел на Томаса с серьезным выражением:
– Я хочу, чтобы вы нашли моего сына.
– Вашего сына?
Месмер кивнул.
– Когда ваш сын пропал?
Они были одни, но Месмер быстро огляделся и сказал, понизив голос:
– Некоторое время назад.
– Полиция этим занимается?
– Нет-нет, полиция ни при чем. Речь не о преступлении. Просто мне нужно его разыскать.
– Сколько лет вашему сыну?
– Сколько же ему… сорок семь… сорок восемь лет.
– И вы думаете, что ему грозит опасность?
– Это мне, по понятным причинам, неизвестно, но думаю – нет. Надеюсь, нет.
– Когда точно вы его в последний раз видели?
– Когда… Да, пожалуй, больше десяти лет назад. У нас возникли разногласия, и с тех пор… С тех пор мы не разговаривали. – Фердинанд Месмер опустил глаза.
– Извините, Месмер, но, к сожалению, я не могу вам помочь. Это не по моей части.
Месмер удивленно вскинул брови:
– Но вы же частный детектив?
– Тоже не совсем. Не знаю, что там наговорил Ломан и какое у вас сложилось представление, но я…
– Но вы же отыскали ту девушку, проститутку, которая была похищена. А не так давно вы помогли немецкой полиции разыскать пропавшего бухгалтера.
– Все так, вы хорошо осведомлены.
– Мои охотники за головами умеют добывать информацию. Так почему же вы не можете взяться за это дело? Я гарантирую очень щедрый гонорар, и я буду вам бесконечно благодарен.
– Поскольку вашему сыну, судя по всему, опасность не грозит, я уверен, что найдутся и другие, более опытные люди, которые охотно помогут вам в этом деле. Они есть в вашей же организации.
Месмер с обиженным видом покрутил головой:
– Так, значит, вы не хотите браться за это дело, потому что для вас оно слишком банальное?
Томас пожал плечами:
– Просто оно не по моей специальности.
– Мне казалось, вы, как никто, знаете, насколько ужасно ощущение неопределенности. Как оно гложет тебя изнутри, как мучает невозможность найти ответ на вопросы. Особенно если речь идет о самом близком человеке.
Тут Томас со всей ясностью понял, насколько тщательно собиралась о нем информация. Он встал с кресла:
– Беседа была очень интересной. Надеюсь, что вы найдете своего сына.
Месмер тоже встал:
– Прошу вас еще раз все хорошенько обдумать. Для меня это имеет огромное значение, и найти друга в моем лице совсем неплохо.
Пожимая на прощание руку Месмеру, Томас вдруг почувствовал, какая она грубая и узловатая. Отпустив ее, он не мог не взглянуть, что с ней не так. Рука, судя по виду, была изувечена сильнейшим ожогом. Огонь покалечил ее настолько, что сжег все ткани до костей, так что пальцы срослись вместе, вся поверхность была покрыта толстыми рубцами, и отдельно торчал только большой палец. Томас живо представил себе, какую боль испытывал Месмер, когда это произошло.
12
Расставшись с Месмером, Томас направился по Вильдерсгаде в сторону Торвегаде. Полуденная жара была на самом пике, но, выйдя на воздух из раскаленной духоты конторского здания, Томас вздохнул с облегчением. Мысленно он пожалел слушателей курсов, которым предстояло просидеть там до вечера. Воспоминания о беседе с Месмером никак не хотели его отпускать. Месмер словно залез ему в душу. Хотя Томас с ним не откровенничал, ему казалось, что Месмер что-то в нем подсмотрел. Что-то вытащил из него. Такое же чувство возникло у него когда-то во время беседы с полицейским психологом после убийства Евы. В памяти то и дело всплывала тесная комната, интимные вопросы и ощущение неизбывного горя. Он был начеку и сосредоточился на одной задаче – отвечать так, чтобы его признали годным к службе, и это ему удалось. Другое дело, что спустя десять дней он сломался и сам ушел в отпуск по болезни.