Секториум
Шрифт:
— Я же сказал, задницу надеру! — напомнил он.
«Сон», — решила я, и снова попыталась забыться, но чем больше старалась, тем быстрее реальность наползала на мой размякший от дремоты рассудок.
— Пошли, — сказал Миша и схватил меня за чемодан.
Я вышла за ним на улицу.
— Где у вас тут такси?
— Миша, — спросила я, как можно спокойнее, — ты случайно не «свинья» по гороскопу?
— Вообще-то, я «козел» по гороскопу, — признался он. — В год «козла» родился. А что,
— Мне все-таки кажется, что «свинья».
Миша снова оскалился нахальной улыбкой.
— Обиделась?
— Да нет, пожалуйста… Можешь и дальше обращаться со мной, как с дурочкой.
— Обиделась, — удостоверился Миша и поставил чемодан. — Я и вправду «козел». Надо было сразу объяснить, что эти параллелепипеды выглядят как энергобатареи. Их в руки опасно брать, а ты…
— Что же тебе помешало объяснить?
— Как сказать… Не хотел пугать тебя раньше времени. В худшем случае, тебя пришлось бы отправить на лечение в Сигу, и то без гарантий, что не останешься калекой.
— А в лучшем? Поржать с меня?
— Во-первых, мы ржали не с тебя, а с Юстаса, — ответил Миша. — А во-вторых… — он стал вдруг неожиданно серьезен.
— Что «во-вторых»?
— Во-вторых, ты отправляешься в Хартию с первой попутной «кастрюлей». Шеф сказал: если она после такого очухалась, можно уже не бояться.
В ближайшие выходные мы с Мишей снова посетили Птичий рынок и увидели там прошлогодний ассортимент, дополненный, разве что, большим длиннохвостым попугаем, собравшим вокруг себя толпу зевак.
— Я думаю, — рассуждал Миша, — что Птицелова интересуют летные характеристики, а не яркость оперения.
— Вне всякого сомнения, — соглашалась я.
— Круче стрижа мы тут все равно ничего не найдем.
— Мы даже стрижа не найдем. Может быть, канарейку?
— Вот опять! — обиделся Миша. — Ты каким местом меня слушала? Канарейка — это отстой. Чем она лучше банального воробья?
— Она компактная и к клетке привыкшая.
— На канарейку Птицелов не клюнет. Нужно нечто особенное.
Мы обошли ряды и чуть не поругались, наткнувшись на продавца ловчего сокола, который третировал нас еще год назад. Правда, сокола при нем не было, а цену он согласился назвать только в присутствии вооруженной охраны. Я была согласна даже на бойцового петуха, но Миша подошел к решению проблемы со всей ответственностью:
— Вот если бы достать колибри! — сказал он. — Ты представляешь, как летают колибри? И вперед, и назад, и в воздухе зависают, как сиговы «тарелки». Клянусь, твой флионер подобных конструкций в бреду не видел. К тому же они мелкие, как клопы.
— Ты где-нибудь видишь колибри?
Миша решительно извлек из кармана телефон и стал набирать километровый ряд цифр.
— Куда ты звонишь?
— В Париж, — объяснил он. — У них экзотику достать проще, чем у нас свежую курицу в гастрономе. Этьен, хэлло! Итс Мишель Галкин сэз! — завопил он.
Народ шарахнулся от нас в стороны. Все время, пока Мишель Галкин на очень плохом английском ставил задачу перед застигнутым врасплох Этьеном, я тщетно пыталась отвести его в укромное место. На нас, оборванцев с мобильниками, готовых купить жар-птицу, и без того поглядывали косо. В конце концов, ко мне подошли:
— Чем интересуешься?
— Колибри, — ответила я.
— Сколько платишь?
— А сколько надо?
Качок в черной куртке хмуро улыбнулся.
— Пять «тонн» зеленых устроит?
— Устроит.
— Через три месяца.
— Нет, через неделю. За срочность — «тонна» сверху.
Качок перестал улыбаться, словно услышал неприличное слово.
— Слышь, выбери себе попугая и не выделывайся, — сказал он, указывая на торговые ряды. — Иди вон к тому мужику, он те выберет…
— Когда мне понадобится попугай, я непременно подойду мужику. Сейчас мне нужен колибри.
— Ты, типа, знаешь, что это за птица?
— Мой друг, — ответила я, — член общества «Орнитологов против ядерной угрозы». Сейчас он все тебе объяснит.
Тем временем друг закончил пугать народ английским и обратил внимание на то, что ко мне привязался незнакомый тип.
— А без колибри ядерную угрозу никак нельзя того?.. — спросил тип.
— Никак, — заявили мы. — Без колибри ничего не получится. — И посредник с миром убрался восвояси.
— По-моему, нас тут держат за психов? — предположил Миша.
— По-моему, у них есть для этого основания, — ответила я.
Вечером мы узрели на мониторе физиономию Этьена. Кто из них хуже говорил по-английски — очень большой вопрос. Как они при этом ухитрялись понимать друг друга — для меня вовсе непостижимо. Думаю, Хартия заинтересовалась бы этим феноменом больше, чем полетом экзотических птиц.
— Тащи сюда толстый словарь, — сказал Миша, и я лишилась возможности наблюдать процесс их общения. — Посмотри, как будет «заклевать насмерть».
— Кого «заклевать»?
— Этот дурак филина притащил. Надо объяснить, чтобы оттащил обратно, пока тот филин им же не отобедал. Посмотри в английском. Если не найдешь, посмотри во французском. Надеюсь, он поймет по-французски. — Этьен проводил меня сочувствующим взглядом с монитора. — Он говорит, что может заказать колибри, но это будет нескоро. Скоро только чучело. Нам нужно чучело колибри?
— Не нужно.
— Так объясни этому барану, черт бы его побрал! Если б я жил в Париже, я бы живого мамонта достал!