Секундо. Книга 2
Шрифт:
По-детски показав язык его обтянутой темно-синей туникой спине, Амирель пробурчала, что вовсе не желает, чтоб он ей мешал, и что одиночество куда предпочтительнее его несносному обществу. Допив напиток, ушла в будуар, где снова принялась за чтение истории Северстана, пытаясь отыскать хоть что-то, проливающее свет на историю привезенного королевой Лусией магического камня и возможности его подчинения.
Вечером Торрен, расслабленно сидя рядом со своей избранницей на диване в ее будуаре, лукаво посмотрел на нее и предложил:
— Дорогая, не желаешь посмотреть на ту, что одарила тебя королевской
Оторвавшись от книги, Амирель отрицательно качнула головой.
— Вы говорите о королеве Лусии? Не хочу.
— Почему? — он так удивился, что сел прямо. — Тебе не интересно?
Она закрыла книгу, прислушиваясь к собственным ощущениям. Амулет молчал. Интересно, почему?
— Боюсь, — честно призналась она. — Я теперь всего боюсь.
— Ты очень на нее похожа, — Торрен не мог понять причину ее боязни. — Может, все же посмотришь? Это же просто картины, нарисованные маслом на холсте. Краски, и не более того.
— Картины пишут, а не рисуют, — машинально оправила его Амирель, вставая. — Но давайте сходим, раз вам этого так хочется.
— Хочется, еще как! — он кончиками пальцев обвел контур ее лица. — Поставить тебя рядом с портретом величайшей правительницы в истории Северстана и сравнить. А вдруг ты тоже станешь подобной ей? — Его осенило: — А давай напишем и твой портрет тоже? Вот только я не знаю, какому художнику его заказать. Хотя можно и нескольким.
Амирель дернула головой, освобождаясь от его пальцев, и пошла к выходу. Он отправился за ней, недовольно покачивая головой. Почему она постоянно отвергает его ласки? Потому что боязлива, как все девственницы, и не хочет подпускать его к себе слишком близко, или потому, что ей не нравится конкретно он, Торрен? Или все еще злится на него за его опрометчивые слова о своей семье?
В малом королевском кабинете, пустующем все последнее время, Торрен отдернул траурно занавешенные окна и подвел Амирель к портрету королевы. Поставил ее так, чтобы можно было сравнить изображение на картине с девушкой.
— Да, просто мороз по коже! Одно и то же лицо! — потрясенно признал он, чувствуя некоторое благоговение. — Если бы не цвет волос, можно было бы сказать, что портрет писался с тебя.
Амирель же не находила особого сходства. Перед ней была властная, умная, много повидавшая немолодая женщина. Нет, выглядела-то она как девушка и была невероятно хороша, но выражение мудрых усталых глаз выдавало ее истинный возраст. Куда ей, слабой и боязливой простолюдинке, равняться с этой великой правительницей?
Отрывая ее от созерцания портрета, из амулета пришла волна какого-то непонятного чувства, что-то вроде рабского признания повелительницы. Камень узнал свою настоящую хозяйку?
Амирель попробовала на этой волне подчинить себе амулет и в ответ получила холодную волну негодования. Интересно, а как себя ведут два оставшихся в Терминусе осколка? Так же издеваются над своими владельцами или подчиняются им?
Налюбовавшись на портрет и его живое воплощение, Торрен отвел Амирель обратно в свои покои, а сам отправился снимать полученное потрясение к фаворитке. Он не ожидал, что лицезрение королевы вкупе с так похожей на нее его избранницей настолько выбьет
Глава двенадцатая
Но вот наступил первый день лета, торжественный день коронации нового правителя Северстана.
С самого утра во дворце началась суматошная беготня, в которой не участвовала только Амирель. По дворцовому регламенту рядом с королем в эту патетическую минуту должна была находиться законная невеста, герцогиня Илана, и этому Амирель была только рада. Она не собиралась изображать королеву ни сейчас, ни потом.
Она бездумно смотрела в окно на заполненную народом площадь и не заметила, как в ее будуар вошел Торрен. Опомнилась только тогда, когда он поцеловал ее в шею, прижал к себе и извинился:
— Мне очень жаль, моя дорогая, что тебе придется остаться здесь, но это даже лучше. Не хочу, чтоб тебя видела вся эта низкая, охочая до развлечений чернь. Кто знает, что сегодня может произойти? Одного из моих предшественников убили прямо на коронации. Надеюсь, что благодаря тебе ничего подобного не произойдет, но быть уверенным, что ты в безопасности, для меня очень важно.
Его голос звучал искренне, и она повернулась, чтоб посмотреть на него. И обомлела. Торрен в белоснежном дублете, усыпанным драгоценностями и расшитым замысловатыми узорами из золотой канители, подчеркивающем его мужественную красоту, был неотразим.
Она впервые посмотрела на него, как на мужчину, и невольно отметила, что он очень хорош. Той красотой, что наступает через несколько поколений здоровой сытой жизни.
И почувствовала к нему настоящее отвращение.
Еще раз поцеловав ее в утешение, на сей раз в губы, он ушел, посетовав, что из этого окна ей не виден помост, на котором пройдет коронация, и предложил перебраться на другую сторону дворца. В ответ она лишь пожала плечами и брезгливо вытерла рот белоснежным платочком.
Король ушел, а ее вдруг отчаянно потянуло на площадь, посмотреть на коронацию. Понимая, что это вовсе не ее желание, она сопротивлялась, как могла, но через несколько минут под неодолимым напором амулета сдалась. Позвав камеристку, предложила:
— Сходим на центральную площадь, посмотрим на церемонию?
Та отрицательно покачал головой:
— Вас не выпустят, госпожа. Принц боится, что вас могут обидеть.
То же самое ей сказал и Торрен, но Амирель только взмахнула рукой, отметая возражения. Остановить ее никто не сможет, ведь амулеты стражников, да и самого принца для нее теперь преградой не были.
Решительно приказала Бесс:
— Мы идем! Здесь сидеть я не буду!
Та повиновалась беспрекословно. Они накинули на головы тонкие легкие накидки, скрывающие лица, и вышли из покоев. Перегородившим им дорогу стражникам Амирель приказала:
— Вы нас не видели!
У них тотчас остекленели глаза, и они вернулись на свои места, будто ничего не произошло. Точно так же миновав всех стражников дворца, женщины прошли все здание и вышли в придворцовый парк. Вдоль широких дорожек цвели душистые яркие цветы, кроны высоких деревьев смыкались в вышине, не пропуская жаркие лучи солнца. Отсюда не хотелось уходить, но амулет требовательно велел идти вперед.