Сельва не любит чужих
Шрифт:
– К делу? – спросил Хозяин.
– К делу, – ответил посетитель.
Помолчал. И не удержался:
– Но почему все-таки – мы, если не секрет?
Это был укус, подленький, мелкий. Не стоило обращать на него внимания.
– Потому что ваша… э-э… фирма крупнейшая. Родственные… э-э… корпорации значительно менее влиятельны, – Хозяин говорил медленно, размеренно, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – У вас ведь, если я не ошибаюсь, серьезные интересы на Далии, Татуанге, Конхобаре, Лютеции…
– … Герцике, Симнеле, Харибде, – поддержал толстяк.
– Верно. А также на десятке
– Допускаю, – широкое добродушное лицо толстяка оставалось невозмутимым. – И даже согласен. Что дальше?
А вот это уж был явный перебор. Он ведь все понял, он давно уже все сообразил, и сейчас просто не отказывал себе в удовольствии поиздеваться. Отыграться за все скользнувшие мимо пули, и за все заочные приговоры, и за долгие годы жуткого ужаса, бывшего неотъемлемой частью жизни до тех пор, пока по-настоящему большие деньги не сделали его неприкасаемым для закона.
Было сейчас в глазах человека, некогда прозванного Посылающим Вьюгу, нечто такое, что заставило посетителя вспомнить, где он находится. В этом кабинете действовали особые законы, и даже тысячи адвокатов не помогли бы ему, прими хозяин решение обидеться. Тайна «скоропостижной кончины» начальника президентской администрации, скупо отраженной в газетных некрологах, являлась тайной для очень многих, в сущности почти для всех. Но не для бритоголового.
Усмехнувшись, седой отпустил взгляд толстяка.
– Дальше все просто. Через месяц я объявляю о созыве чрезвычайной сессии Генеральной Ассамблеи…
Да, проще некуда. Собрать Ассамблею. Поставить на повестку дня один вопрос: о самороспуске вплоть до специального указа. О введении единого правления. Об упразднении планетарных Конвентов и замене их губернаторами, назначаемыми Центром. И – о преемнике.
Большой рыхлый красиво-седовласый человек, решивший установить диктатуру, уже знал, кого назовет наследником. Он двадцатый год сидит в Форт-Брагге, тюрьме на одну персону, этот бывший ближайший соратник и боевой побратим. Они шли вместе, рука об руку, но бедняге не хватило терпения, и у него были собственные взгляды на будущее Федерации. Следует признать, прав оказался он. Что ж, все хорошо, что можно исправить. Там, в Форт-Брагге, ему было позволено работать, чтобы не превратиться в идиота, и он сохранил форму; он много и толково писал, и это стоящие, дельные работы, вот только читатель у них всегда только один. Один и тот же.
Конечно, он ненавидит Хозяина. Ну и что? Есть вещи высшие, нежели ненависть. Главное – он моложе на двенадцать лет, по сообщениям охраны – крепок, спортивен, и теперь у них единые взгляды на будущее Федерации.
– Еще лет пять назад я решил бы вопрос, не обращаясь к вам, милостивый государь. Но сейчас возможно всякое…
– Понимаю, Ваше Превосходительство.
На сей раз толстяк был безупречно вежлив. Больше того, в глазах его появилось искреннее уважение.
– Позвольте подумать.
Смешно покусывая губу, толстяк замер, зажмурился.
Ему было что взвешивать.
Аналитический центр, подкармливаемый им – а он не
Бритоголовому не нужно было долго думать. В сущности, он принял решение, еще читая рукописные листки.
– Ваше Превосходительство! Ответ – да.
– Если можно, подробнее, – попросил Хозяин.
– Как угодно, – теперь голос бритоголового звучал сухо и предельно собранно. – Моя фирма может твердо гарантировать полную поддержку ваших инициатив Конвентами планет, названных нами ранее, а также их представителями при голосовании в Генеральной Ассамблее.
– Чудесно, просто чудесно, милостивый государь.
– Кроме того, можно серьезно говорить о смене в месячный срок позиций лидеров Ерваала, Ерваама, Ерваана, Бомборджи… – толстяк на миг замялся и все-таки завершил начатую фразу: —… или, в крайнем случае, о замене самих лидеров.
– О? – похоже, Хозяин приятно удивился. – Даже так? Ну что ж, ну что ж… Ерваан, это да… тамошний мальчик довольно ершист.
– В таком случае, – толстяк чуть осклабился, – может быть, с него и стоит начать?..
– А вот от подробностей попрошу меня уволить, – Хозяин вмиг сделался строгим. – И поскольку мы с вами – люди деловые, хотелось бы услышать ваши условия…
На этот раз бритоголовый не думал ни секунды. Даже для приличия.
– Валькирия. Пятьдесят на пятьдесят!
– Ого! – теперь Хозяин был неприятно удивлен. – Признаюсь, губа у вас не дура…
– Это верно, – подтвердил бритоголовый.
Глядя сквозь гостя, Хозяин считал.
Валькирия. Неслабо. Федеральная стройка номер один. Единственная на всю Галактику подходящая планета для создания прыжкового космопорта. После окончания строительства Федерация станет по-настоящему единой. Транзит сократит расстояния вдесятеро. Но пятьдесят на пятьдесят! Это означает, что ни один из совладельцев не будет иметь контрольного пакета. И фирма бритоголового, пожелай она того, легко заморозит космоперевозки. Иными словами, Федерации предложено откровенно срастись с… фирмой (даже мысленно Хозяин избегал называть вещи своими именами).
– Но… может быть…
– Условие окончательное! – сознавая себя вправе на то, посетитель был тверд.
– Погодите! – спасительная мысль мелькнула, словно молния, и седой человек в шлепанцах поспешил ухватиться за нее накрепко. – Но ведь планета заселена! Пятьдесят процентов по закону принадлежат ее обитателям, и я не думаю, чтобы эти фермеры…
В этот миг Хозяин отчетливо вспомнил, кем заселена Валькирия, и ему сделалось смешно. Тупые, невежественные бородачи, одичавшие за столетие хаоса, откатившиеся в средневековье, ненавидящие все, связанное с космосом, – так они и уступят тебе свои пятьдесят процентов.