Семь царских камней
Шрифт:
Николай шел, опустив голову, но старался не налетать на встречных. Гудели автомобили. Иногда свет фар ударял ему в лицо, слепил глаза, и он зажмуривался.
Наконец его ноги остановились, отказываясь идти дальше. Он поднял голову и обнаружил, что стоит перед домом, в котором живет Флоринда. Окна у нее были темные, и он не решился зайти к ней.
Николай шел, не зная куда и зачем. Небо окончательно затянулось тучами, ветер усилился. В лицо полетел мокрый снег. Николай остановился. «Из осени я попал в зиму», — подумал он. Он устал, плечи у
Посмотрев на часы, Николай обнаружил, что ходит уже три часа. Он с трудом нашел автобусную остановку, чтобы ехать домой. Теперь мать уже наверняка ушла на свои вечные заседания.
Наконец Николай остановился у своей калитки и посмотрел на дом. Перед дверью горел фонарь. Наверное, фру Халворсен еще не закончила уборку. Она приходит убирать три раза в неделю.
Если она спросит, почему он так рано вернулся, он скажет, что заболел. Но в доме никого не было, и Николай не мог понять, приходила ли она сегодня вообще.
Он вздрогнул от телефонного звонка. Звонок показался ему недобрым, и он не стал снимать трубку. Как был, одетый, с ранцем, он прошел в свою комнату. Там он долго сидел за письменным столом и смотрел в сад на дорожку. Снега на деревьях не было, его сразу же сдувал ветер.
По противоположному тротуару шел какой-то человек. Он низко наклонил голову, придерживая рукой шляпу. Человек прошел, но вскоре вернулся и посмотрел на их дом. Лица его не было видно. Он опять исчез и опять вернулся. Николая охватила тревога. В этом человеке было что-то ему подозрительное.
Вот он опять идет по другой стороне улицы.
Снова зазвонил телефон. Дом прислушался. Николай затаил дыхание. Телефон умолк, и Николай вздохнул с облегчением.
«Он следит за нашим домом», — подумал Николай и наклонился к окну, чтобы лучше видеть. Снег стал гуще и разглядеть человека было невозможно. Николай видел только широкополую шляпу, просторное коричневое пальто с поясом, коричневые брюки и темные ботинки. Это мог быть кто угодно.
Человек опять исчез, и Николай подумал, что на этот раз он уже не вернется. Однако незнакомец вернулся. Николай долго следил за тем, как он продолжает мерить шагами улицу.
Наконец улица опустела. Других прохожих не было. Снегопад продолжался. Ветер немного утих. «Надеюсь, это еще не зима», — подумал Николай.
Николай!..
Он обернулся и вскочил, стул упал. Кто-то позвал его! Кто-то проник в дом! Голос был незнакомый. Николай ждал долго, но зов не повторился.
Флоринда с отвращением смотрела на летящий снег.
«Опять зима», — думала она, но мысленно видела кудрявые березы и зеленый пригорок, сбегавший к берегу Ладоги.
— Почему я всегда вспоминаю наш дом летом? — растерянно спросила она себя.
Преодолевая свои нежелания, она пошла в магазин, который был напротив ее дома, и в недоумении остановилась перед полками. Впервые она забыла, что ей надо купить. «Чай всегда нужен, — думала она, — хлеб, сыр…» Дома она сообразила, что нужно
Флоринда сняла пальто и разложила по местам свои бессмысленные покупки. И только тогда заметила, что в квартире что-то изменилось. Словно кто-то побывал тут в ее отсутствие, хотя она понимала, что это невозможно.
И все-таки что-то изменилось. Вещи стояли на своих местах, запах был прежний, но ощущалось чье-то незримое присутствие.
— Идун? — крикнула Флоринда в глубь квартиры.
Никто не отозвался.
Флоринда села. Ноги не держали ее. Она вдруг остро ощутила, как ей не хватает дочери. У нее задрожали руки, она заплакала. Не тихо, беззвучно, а громко, в голос. Она плакала и никак не могла успокоиться. На нее смотрели глаза Идун. Потом они превратились в глаза Максима. Флоринда всю жизнь пыталась забыть его взгляд, когда она сказала ему, что он будет жить не у нее.
Ей было трудно выносить его сходство с Идун. Он будил в ней тоску по дочери и внушал чувство собственного бессилия. Потому-то она и изменила Максиму.
— Я пожертвовала Максимом, чтобы забыть Идун, — вполголоса проговорила она. Это было так чудовищно, что она снова заплакала.
«Бедный Максим, — думала она. — Ведь он не виноват в том, что его мать уехала из дома, а я даже не попыталась утешить его. Я от него просто отстранилась». В конце концов слезы высохли. Флоринда стиснула зубы. Однако в груди продолжало жечь.
Не надо думать об этом. Прошло столько лет. Может быть, Идун умерла. Во всяком случае, сейчас она уже старая. Ей скоро семьдесят. Боже мой, неужели моей дочери и в самом деле скоро семьдесят?
Флоринда замигала, стараясь прогнать зеленые березы и заросший травой пригорок, которые неожиданно проступили на розовых обоях. Но они не исчезли. Она видела красный дом, хлев, сеновал. Слышала, как в траве свистит коса. Сладко пахло свежее сено. Песня постепенно обрела слова:
Лето недолго, а жизнь длинна, и приносит зима мороз…Появилась мать, она спускалась по пригорку навстречу ехавшей по дороге коляске. Наверное, отец возвращался с визитов к больным. А где же сама Флоринда? Сестры, Нина и Катя, бегали по двору, брат Петя играл на крыльце с кошкой.
«Они умерли, — думала Флоринда. — Их всех давно уже нет. Одна я все еще живу».
А мужской голос продолжал петь:
А с весною приходит печаль…Через двор пробежал Николай. «Тебе здесь нечего делать», — подумала Флоринда, но он не исчез. Потом появилась Идун, и Флоринда услышала детский плач. Плакал Максим, он звал маму, которая все не возвращалась. Флоринда не утешала его, она никогда не утешала его… «Я не гожусь для этого, — думала она. — У меня в мыслях была только Идун».