Семь чудес
Шрифт:
— Тогда в чем опасность?
Выражение лица Дария было серьезным. — После наступления темноты она выходит.
— Она? О ком ты говоришь? Скажи понятнее!
— Я и так уже слишком много сказал. Но не выходи до рассвета. Утром я встречу тебя! — Не сказав больше ни слова, он исчез.
Я упал на пол и откинулся на циновку, думая, что никогда не засну, когда Антипатр так громко храпит. Следующее, что я помнил, это солнечный свет, который струился в открытое окно.
* * *
К тому времени, когда мы спустились вниз позавтракать, солнце уже стояло высоко. В общей комнате был только один гость. Его костюм был настолько диковинным, что я чуть не рассмеялся, когда его увидел. Единственные астрологи, которых я когда-либо видел, были на сцене в комедиях, и этот человек был похож на них. На нем была высокая желтая шляпа, поднимавшаяся ярусами, как ярусы зиккурата, и темно-синяя мантия, украшенная изображениями звезд и созвездий, вышитых желтым цветом. Его туфли были инкрустированы полудрагоценными камнями и заканчивались спиральными петлями на концах. Его длинная черная борода была завита, заплетена и посыпана желтым порошком, так что она исходила от его челюсти, как солнечные лучи.
Антипатр пригласил незнакомца присоединиться к нам. Он представился как Мушезиб, астролог, посетивший Вавилон из своего родного города Экбатана. Он много путешествовал, и его греческий был превосходен, вероятно, даже лучше моего.
— Ты пришел посмотреть на зиккурат, — предположил Антипатр.
— Или на то, что от него осталось, — сказал Мушезиб. — Здесь также есть очень хорошая школа для астрологов, где я надеюсь найти место учителя. А ты?
— Мы хотим просто посмотреть город, — сказал Антипатр. — Но не сегодня. Я слишком устал, и все мое тело болит после вчерашней езды.
— Но мы не можем оставаться дома весь день, — сказал я. — Возможно, поблизости есть что-то интересное.
— Мне сказали, что прямо на улице есть небольшой храм Иштар, — сказал Мушезиб. — В основном он скрыт от глаз за высокой стеной. Очевидно, он до сих пор в руинах, так как давным-давно был осквернен Ксерксом и никогда не освящался, и не восстанавливался заново. Не думаю, что там есть на что посмотреть…
— Но туда нельзя, — сказал трактирщик, подслушав нас и присоединившись к разговору. Он тоже был похож на человека, который, возможно, вышел из сценической комедии. Это был крупный мужчина с круглым лицом и готовой улыбкой. С его массивными плечами и крепкими руками он выглядел вполне способным разогнать драку и вышвырнуть обидчиков на улицу, если в его сонном кабаке когда-нибудь произойдет такое недоразумение.
— Кто запрещает? — спросил астролог.
Трактирщик пожал плечами: — Никто не запрещает. Этот заброшенный храм никому не принадлежит… говорят, он общее достояние. Но никто не ходит туда из-за нее.
Я навострил уши: — О ком ты говоришь?
Поняв, что его греческий язык недостаточен, трактирщик обратился к астрологу по-парфянски.
Лицо Мушезиба вытянулось. — Наш хозяин говорит, что в храме… привидение.
— Привидение? — спросил я.
— Я забыл греческое слово, но, кажется, на латыни это «лемур», да?
— Да, — прошептал я. — Воплощение призрака мертвого человека, который задерживается на земле. Существо, которое когда-то было смертным, но больше им не является. Говорят, что лемуры, не готовые или неспособны пересечь реку Стикс в царство мертвых и бродят, обычно, по земле, но всегда, появляясь ночью.
— Хозяин гостиницы говорит, что в соседнем храме живет лемур, — сказал Мушезиб. — Женщина, одетая в прогнившие лохмотья, с отвратительным лицом. Люди боятся туда ходить.
— Она опасна? — спросил я.
Мушезиб поговорил с трактирщиком: — Не просто опасна, а смертельно опасна. Всего несколько дней назад на ступенях храма нашли мертвым человека со сломанной шеей, пропавшего накануне вечером. Теперь они запирают ворота, которые раньше никогда не запирали.
Так что это была ночная угроза, о которой меня предупреждал Дарий, боясь даже произнести ее имя вслух.
— Но ведь средь бела дня... — начал Антипатр.
— Нет, нет! — запротестовала жена трактирщика, внезапно присоединившаяся к нам. Она была почти такого же роста, как и ее муж, но имела угрюмый вид — еще один тип, подходящий для сцены, как мне показалось, вспыльчивой жены трактирщика. Она говорила по-гречески лучше, чем ее муж, а ее сильный египетский акцент объяснял наличие александрийских деликатесов среди вавилонского завтрака.
— Держись подальше от старого храма! — воскликнула она. — Не ходи туда! Ты умрешь, если пойдешь туда!
Ее муж, похоже, счел эту вспышку неприличной. Он нервно засмеялся и пожал плечами, подняв ладони, затем отвел ее в сторону, покачав головой и что-то ей шепча. Если он и пытался ее успокоить, то потерпел неудачу. После короткой ссоры она вскинула руки и удалилась.
— Должно быть, очень неприятно жить рядом с лемуром, — пробормотал Антипатр. — Плохо для торговли, я думаю. Мне кажется, поэтому в гостинице так мало людей? Я удивлен, что наш хозяин вообще поднял эту тему. Что ж, я позавтракал, так что, если ты меня извинишь, я намерен вернуться в нашу комнату и провести весь день в постели. О, не смотри так удрученно, Гордиан! Сходи и исследуй город без меня.
Я чувствовал некоторый трепет перед тем, как отправиться в такой экзотический город в одиночку, но мне не о чем было беспокоиться. В тот момент, когда я вышел на улицу, ко мне обратился наш вчерашний гид.
— Где твой дедушка? — спросил Дарий.
Я засмеялся. — Он не мой дедушка, просто мой попутчик. Он слишком устал, чтобы пойти в город.
— Ну, тогда я покажу тебе город, хорошо? Пойдем с тобой вдвоем.
Я нахмурился: — Боюсь, с собой не так уж много денег, Дарий.
Он пожал плечами: — Что такое деньги? Они приходят, уходят. Но если я покажу тебе зиккурат, ты запомнишь его на всю жизнь.
— Вообще то, мне хотелось бы взглянуть на храм Иштар, который находится чуть дальше по улице.
Он побледнел: — Нет, нет, нет! Туда никто не ходит.
— Мы можем хотя бы пройти мимо, не так ли? Согласен? — сказал я.
Рядом с гостиницей находилось заброшенное строение, которое, должно быть, когда-то было конкурирующей таверной, но теперь было закрыто ставнями и заколочено досками; само оно выглядело довольно призрачным. Сразу за этим заброшенным участком на улицу выходила кирпичная стена с небольшими деревянными воротами. Стена была ненамного выше моей головы; за ней я мог видеть то, что осталось от крыши храма, которая, казалось, рухнула. Я толкнул ворота и обнаружил, что они заперты. Я провел пальцами по стене, где большая часть раствора между кирпичами стерлась. Трещины послужат отличной опорой для ног. Я отступил назад, изучая стену в поисках места, где проще всего было на нее взобраться.