Семь девиц для некроманта
Шрифт:
Но существует кое-что куда более страшное, чем обыкновенное ходячие скелеты, лишь изредка хранящие в себе остатки былого духа. Оживленцы — старый эксперимент, из-за которого некромантия и была запрещена. И его жертвами стали обыкновенные люди. Люди, желающие обрести силу и отдавшие за неё собственную жизнь. Кровь в их жилах стоит, они навеки застывают в том возрасте, в котором и были, они выпивают чужие судьбы и проживают их.
— Арним Дален проклял меня, — легко ответил Остин. — А магия восполнила недостающее. Сил в моём теле хватило только на
— И в чём же оно заключалось? — ядовито уточнил лже-король. — В том, что несчастный глупый кот научился разговаривать?
— Оно было из разряда любовных, — дёрнул ухом кот. — Но оно спасло мне жизнь.
Бернард потянулся было к поясу, чтобы извлечь что-то, но Себастьян остановил его коротким жестом. Было видно, как нехотя повиновался лже-король, явно с трудом подавляя в себе желание воспротивиться и сделать так, как ему одному хочется.
— Значит, и советник Бернард был одной из личин оживленца? Наверное, ты уже привык к его имени, или Юстиниан — тоже неплохое? — ледяным голосом спросил лорд Брайнер. — Я был свято уверен в том, что ваша пора уже прошла. Последнего убили, когда я был ещё неокрепшим в своём даре юнцом.
Лже-король попятился и отрицательно замотал головой, отрицая свою причастность к тем ужасам, о которых говорили Себастьян и Остин, а потом вдруг коротко, зло прошипел:
— Предпоследнего.
Оживленец резко присел, готовясь к прыжку, и рванул вперёд.
— Стража! — его визг совершенно не сочетался с сосредоточенным выражением лица, свойственным больше человеку, пытающемуся прорваться к своей цели, чем испуганному и несчастному мужчине. — Стража, на помощь! Убивают!
Себастьян вскинул руку. Сегодня трость ему была не нужна, ведь мужчина не пытался сдержать бьющую ключом энергию. Дверь, до этого слегка приоткрытая, теперь вспыхнула синевой магии некроманта, и оживленец, врезавшись в неё, с воплем отпрыгнул назад.
Дараэлла раскинула руки в стороны.
— Долг близок к исполнению, — прошептала она. — Магия просыпается.
Кончики её пальцев засияли зелёным, и во все стороны брызнули разноцветные искры. Они собирались в неширокий, около двух метров в диаметре круг, отпечатавшийся прямо на дорогом полу бального зала.
— Что надо делать? — повернулся к ней Себастьян. Оживленец метнулся к окнам, но и они вспыхнули синим. — Он будет атаковать.
— Мне надо время, — прошептала Дараэлла. — Потом он должен ступить в круг. И… — она зажмурилась, словно пытаясь преодолеть что-то, сдерживающее её изнутри, — вспышка энергии. Чем ярче, тем лучше. Я больше… не могу.
Она плотно сжала губы, сдерживая рвущийся на свободу крик, закрыла глаза, запрокинула голову назад, и сияние окутало горную ведьму. Вокруг неё сжимался плотный кокон искр.
Оживленец невольно отгородился от сияния рукой. Он уже понял, от кого исходила основная опасность.
— Дрянь, — прорычал он, больше напоминая сейчас зверя, чем живого человека. — Какая же дрянь! Я тебя пригрел, я собирался на тебе жениться…
Дара запела. Древнее заклинание, состоявшее из набора незнакомых слов, заставило зазвенеть окна, и картины, нарисованные на сводчатом потолке, будто бы в каком-то храме, тоже словно сдвинулись с места. Ожевленец смотрел на Дараэллу, словно голодное животное, не имеющее ни капли разума — с одной только жаждой вкусить её плоть, перегрызть тонкое девичье горло. Но горная ведьма ничего не видела.
Весь мир вокруг Дары превратился в смешанные потоки энергии и света. Синие искры, сдерживающие двери и запечатавшие витражи, тянулись к её раскрытым ладоням и ложились в расширяющийся магический круг. Руны, начертанные магией ведьмы, укладывались в заклинание, и оживленец, кажется, прекрасно понимал, что они значили. Он попятился, отстраняясь от золотой полосы, охватывающей всё большее и большее пространство, присел, словно зверь перед прыжком, и, выпрямившись резко, словно пружина, швырнул в неё заклинанием.
Горная ведьма пошатнулась. Сгусток магии вокруг неё стал только плотнее. Она впитала заклинание так легко, словно оно было сотворено не оживленцем, а светлым магом, дарящим свою силу другому.
— Горные ведьмы, — усмехнулся Себастьян, — не так просты. Ты ничего не сможешь сделать.
— Я? — Бернар обернулся. — Я смогу её выпить.
Он двинулся вдоль золотистого круга рун, неумолимо приближаясь к Дараэлле. Себастьян последовал за ним, словно зеркальное отражение, медленно, но неумолимо. На его ладони загорелся синий пульсар — заготовленное боевое заклинание.
— Так вот зачем ты хотел жениться на горной ведьме? Надеялся, что выпьешь её силу, оживленец?
— Трудно было устоять. Горные ведьмы всегда так неосторожны, когда речь идёт о любви. Странно, как это я выбрал такую недоверчивую… Но мы это скоро исправим, — до Дараэллы ему остался всего шаг. — Ты даже не успеешь ничего мне сделать. Потому что она втянет в тебя свою силу.
В голове Айрис вспыхнули слова деда. Оживленцам нужен прямой контакт. Зачастую им недостаточно просто подержаться за руку, чтобы выпить всё до дна, но прикосновение даёт им возможность сделать несколько глотков силы. Это зачастую необратимая процедура.
Оживленцы боятся некромантов. Они были созданы силами магии смерти, и потому поддаются её влиянию. Но Себастьян был слишком близко к Дараэлле. Он швырнул свой пульсар в Бернарда, но тот не достиг цели, а потерялся среди золотых рун круга.
Некроманта отшвырнуло в сторону, и Айрис не смогла сдержать вскрик. Огненный круг не подпускал никого, кто не имел к нему отношения, и не желал видеть Себастьяна. От его тела тонкой струйкой потекла в руны магия, но её оказалось слишком мало.
Айрис и сама вскинула руку. Она никогда не создавала ничего подобного, но сейчас искры сами укладывались в боевой шар. Пока магия не потеряла контакт со своей хозяйкой, она не тянулась к Дараэлле, но Айри знала, что это необратимо.