Семь дней чудес
Шрифт:
Здесь уже пахло но щенками, птицами или водорослями из аквариума. Здесь замечательно било в нос краской, жженой резиной, кислотами и плавящимся металлом.
Гена сидел к ним боком, и Боря видел его широкий, склоненный над верстаком лоб, острый блеск его квадратных очков и жесткие короткие волосы. И боялся дохнуть.
– Хи-хи, – произнес Вова. – Ха-ха-ха!
– В клоуны решил пойти? – сказал Гена, не отрываясь.
– А это тоже почетная профессия, – выжал из себя Боря, и Вова, очевидно
– Тебя по мозгам чокнули? – спросил Гена.
– Что вы! У него просто такое настроение…
– Ты уверен?
Боря весь съежился. Ох как было опасно! Геннадий все видит и чувствует. Куда больше Андрея… И нельзя больше медлить.
– Геннадий… – начал он, весь вспотев. – Скажите, пожалуйста, как приводится в действие двигатель подводной лодки, как она управляется и как…
– Выходит из воды ракета?
– Ага. Я хотел у Вовы…
– У кого сейчас лодка? – строго спросил Гена.
И Борю облил холод; он понял: добром тут ничего не решить, и медленно повернулся к нему карманом. Дымок сразу перестал струиться из-под кончи-ка паяльника.
– Я.., я хочу, чтоб вы помогли мне завести лодку…
Гена, видно под влиянием Хитрого глаза, поднял к нему свое широкое, уже не такое сосредоточенное лицо… И уши… И у него медленно полезли вверх уши!
– Зна-зна-значит, она у тебя?
– У меня. – Боря все ближе пододвигался к Геннадию, обдавая его потоком невидимой энергии, бьющей из Хитрого глаза.
– У-ух ты! – тяжело сказал вдруг Гена и скрипнул, точно от злости, зубами. – Придется… Что это у тебя такое? – Встал и пошел к двери.
Боря совсем перепугался. Даже сердце вдруг закололо.
Стиснув губы, двинулся он за ним.
– Что с вами? – спросила мама – Куда вы? И в халате?
В подъезде все так же толпился их класс. Боря попросил ребят выходить и двигаться к пруду. А сам помчался домой, нырнул на животе под свою кровать, задвинул подальше коробку с лайнером и достал другую коробку. В лифте обдул с нее пыль.
ЛОДКА УХОДИТ В ГЛУБИНУ
Ребят перед домом уже не было, и ему пришлось поднапрячь все силы, чтоб догнать их. Они толпой валили по улице, ведущей к пустырю с прудом, и при этом хохотали и пели. И над ними молодой рощей упруго покачивались большущие уши. Сзади всех понуро брел Гена в своем синем халате с закатанными рукавами, и вид у него был почти обычный. Сбоку от него мчалась ярко-красная длинноухая Наташка – уж вот кто мгновенно поддавался действию Хитрого глаза! – и еще несколько девчонок из их класса.
Проходившие мимо люди неодобрительно косились на эту шумную толпу.
– Тише вы! –
Минуты через две они были у большого пруда, берега которого поросли мелкой травкой. Боря подозвал Гену, достал из коробки лодку и с боязнью подал ему. Гена положил ее на колени, вынул из карма-па складной ножичек, открыл узенькую лопаточку, просунул в щелочку носового люка, и люк откинулся.
Боря стоял рядом и наблюдал: хотел запомнить все.
Он заглянул в люк и увидел крошечные циферблатики со стрелочками, какие-то винтики и рычажки. Гена что-то сделал там, что-то переставил, передвинул; делал он все так быстро, что Боря не мог уследить и запомнить, а это было так важно. Что за лодка, которая не плавает? Что за лайнер, который не летает?
Наконец Гена закрыл люк. Лицо его хмурилось, очки подрагивали на носу.
– А вы.., вы напишете мне на бумажке?
– Чего тебе написать? – Как она заводится… По порядку все…
Лицо Гены сердито напряглось.
– Тебе мало того, что заставил меня прийти на этот пруд? Тебе еще бумажка нужна? Бумажка нужна? Бумажка… И может, с печатью? И на бланке? На блан…
– Нет, что вы! – заверил его Боря. – Можно без печати…
– Бери! – Гена протянул ему лодку.
– Значит, можно пускать? – робко спросил Боря, беря лодку.
– Пускай.
Восторженные крики вокруг не умолкали: «Ур-ра Крутикову!», и это раздражало Борю, потому что он готовился сейчас к ответственнейшему моменту – пуску лодки…
Боря спустился к самой воде, и так ему стало вдруг жалко расставаться с ней, так жалко… Он вытянул руку с лодкой над водой, обернулся к Гене и еще раз спросил:
– Значит, пускать?
Гена кивнул.
– Ур-ра Крутикову! – доносилось из-за спины.
– Хватит вам! Будьте людьми! – крикнул Боря и вынес руку с лодкой вперед. Киль ее с винтом на корме коснулся воды, и лодка вдруг чудесно ожила – загудела, и тонкая, умная дрожь ее передалась его пальцам, руке, всему телу.
Боря разжал пальцы.
Лодка ринулась вперед. У острого носа ее закипел маленький бурунчик, у кормы заходила, завихрилась вода. Лодка летела вперед, и в оба конца пруда пошли от нее волны, все ширясь и ширясь, и минуту назад мертвый, неподвижный пруд оживился: по нему заплясали зайчики, он весь заискрился, заиграл, заулыбался.
Вот лодка почти достигла того берега и помчалась вдоль него, а за пей – ребята, топая ногами, хлопая в ладоши и подпрыгивая. А лодка уже мчалась от того берега сюда, покачиваясь на собственных волнах…