Семь дней Создателя
Шрифт:
Хозяйка планеты растворилась в воздухе, а я стоял неподвижный, зачарованный видением, и раздавленный печалью расставания.
Оптимизатор сигнализировал — опасная агрессия на организм. Не чувствовал, что там с организмом, а комбинезон был разъеден плесенью до самых колен. Отрываюсь от поверхности.
— Билли, свяжи с Любой.
Через мгновение сухое:
— Да.
— Люба, я возвращаюсь.
— Даю координаты для оптимизатора.
Промчался над равниной, захваченной плесенью. Вода пропала — дождей не стало. Из прежнего пейзажа только вулканы пыхтели, пылая яростью мщения.
Явился в тряпье — всё, что осталось от комбинезона.
Люба сидела перед экраном флаера. Продезинфицированный и переодетый склонился к её плечу.
— Что там?
— Интенсивные извержения. Лава растекается по планете.
Плесень уничтожила воду. Лава уничтожает плесень. На сколько лет мы задержали развитие планеты? Десятки, сотни, тысячи? Может, миллион?
Эх, Люба, Люба.
Планета агонизировала — облака уступили место дымам. Роды не состоялись — ветры порвали призрачное покрывало.
Ночью флаер перебрался на орбиту, и оттуда, наворачивая круги, мы наблюдали на экране, как пыхтят и тужатся вулканы, выплевывая на поверхность внутренности.
Почему не улетаем? Госпоже Гладышевой нравятся катаклитические зрелища? Может быть. Я ни о чём не прошу. Сплю в кресле второго пилота. Наша кровать пустует. Мы мало общаемся. Наверное, на Земле расстанемся. Я готов.
Почему Люба медлит? Что высматривает на горящей планете?
— Билли, что там, у Любы на душе?
— Считаешь уместным?
— Ну, а твой-то разум просветлел?
— Я в сомнениях, Создатель. Нагородил ты с этими душами так, что готов поверить.
— Объективной реальности плевать на твои сомнения — она существует, и всё тут. Хотя твой консерватизм сыграл определённую роль — я познал любовь богини, но не докопался до истоков мироздания. А тема была близка к решению. Венера указывала на плазму — в ней и надо искать ответы на вопрос. Займёмся плазмой, а, Билли?
— Мы уже занимались нейронами головного мозга.
— Тоже интересная тема.
— Тем-то много — желания, увы, мало. Сибарит ты, Создатель, и бабник. Тысячу раз права Любовь Александровна.
— Не хочу пускаться в бесплодные споры — с кастратом истину не родить.
— С каких пор?
— Я тебя имел в виду.
— Грубовато.
— А ты думал, я прощу душепленение? Ошибаешься, брат.
— Будут репрессии? Оптимизатор в урну?
— Не зарывайся — в нашем аппарате вполне приличный климат и антигравитация своя.
— Ну, хорошо, хорошо, давай не будем делать резких движений.
— Я тоже не против перезагрузки. Объясни, как допустил экспансию плесени на планету?
— Какие слова! В начале опыта всё казалось проще и обыденней. Но интересней. В тебе разве не было любопытства?
— Билли, я уважаю твоё желание стать человеком, но ты лишь суммарный разум человечества — и тебе не дано права на ошибку. Холодный, трезвый, взвешенный расчёт всего и вся. Только такой ты нужен.
— Для чего?
— Ты на службе человечеству — забыл? И ближайшая задача — плазма.
— А как же противометеоритный зонт Солнечной системы?
— Ты знаешь, с какого бока подойти к теме? Вот и я. Может, познав основы мироздания, мы ближе продвинемся и к ней.
— Где и как будем изучать плазму?
— Здесь. Думаю, с Венерой поладим.
— Любовь Александровна?
— Останется на Земле или где пожелает. Здесь ей не место. Ты поможешь мне?
— Вы расстаётесь?
— Так будет лучше.
— Тебя влечёт богиня?
— Не буду отрицать — и это имеет место.
— Создатель, ты постоянно идёшь на поводу своих страстишек, и столько времени потрачено впустую.
— Впустую? Что ты понимаешь, виртуальный сверчок. Я только тогда и жил, когда любил….
— Послушай, Создатель, Венера — не женщина, это плод твоего воображения. Она субстанция, энергетика планеты, фантом. Ей ничего не стоит предстать в обличии дракона и схрумкать фантазёра за его же собственный страх.
— Она была страстной и нежной.
— А ты невинный и романтичный. Сейчас роли изменились. Помнишь — у неё не было лица, когда она говорила про белую заразу? Но и ты тогда не трясся от страха. Явись сейчас….
— А я явлюсь бесстрашным. Ты ведь поможешь управиться с чувствами?
— Если убедишь в реальности своей задумки.
Нескончаемый спор у экрана компьютера.
На Венере ночь. Мы влетели в тень планеты, и она контрастнее показала масштабы извержений — огненные змеи свернулись в океаны огня. Но оставались ещё горы.
— Что это? — Люба встрепенулась в кресле.
Тёмные пятна горных складок озарились белым сиянием и начали менять свои очертания.
— Билли?
— Реакция термоядерного деления.
— Атомный взрыв?
— Скорее реактор объёмом в целую планету.
И бортовой компьютер:
— Интенсивное излучение — опасно для жизни.
— Уходим, — сама себе дала команду Люба.
Флаер увеличил орбиту, но всё ещё находился в поле притяжения планеты. Мы продолжали наблюдать за Венерой.