Семь дней Создателя

Агарков Анатолий

— Кто это? — удивилась моя спасительница.

— Герой кошмарного сна.

— А выглядит, как настоящий. Давайте я вам помогу.

Она нырнула мне подмышку, взвалила на плечи мою руку.

— Обопритесь.

И мы заковыляли к лифту….

Один в палате — все ушли, пожелав спокойной ночи. Боль ушла — это главное. Оптимизатор на руке — процесс реабилитации идёт полным ходом. Ну, а меня мучают догадки и сомнения.

— Что произошло, Билли?

— У тебя проломлена косица, глаз повреждён, сломаны

рёбра, отбиты лёгкие, оборваны селезёнка и обе почки, раздроблено колено…. Продолжать?

— Какая муха укусила Костю?

— Думаю, есть ответ и на этот вопрос. По крайней мере, других версий нет.

— Излагай.

— Твоя связь с его матерью угнетала Константина с малых лет. А тебя самого нет? Согласись, сделать любовницей жену своего отца — как бы, не этика морали.

— Условности. Мы любили друг друга.

— Вспомни, а не силой ты взял её первый раз?

— Если быть до крайности честным — то, может быть.

— Вот. Какой человек будет уважать насильника своей матери?

— Ты передёргиваешь. Мирабель любила меня.

— Спать и любить две разных вещи.

— Много ты понимаешь! Она пожертвовала собой ради меня.

— Ты знаешь, как это случилось.

— Иди к чёрту!

— Теперь о чертях. Убедил, что Костя ненавидел тебя за связь с его матерью? Это чувство таилось в складках души — ведь над человеком довлеет масса условностей. Мы называем это воспитанием. Причём, правила поведения определяет, в том числе и генная память. Она хранится в каждой клеточке и диктует условия игры. С молоком матери Костя впитал: не нападай первым, не бей лежачего, прости оступившегося…. Ну и так далее, вплоть до Основных Заповедей. Вернувшийся к жизни Костя обрел тело без генной наследственности — с чистого листа, можно сказать. Он помнит только то, что помнит сам — что видел, в чём участвовал. И ты в его представлении — отрицательный персонаж.

— Короче, мы лепили Костю, а получили монстра.

— Я не буду столь категоричен в выводах.

— И что теперь делать?

— Ждать.

И я ждал, отлёживаясь в той самой клинике, где Костя обрёл новое тело. Оптимизатор чинил моё старое — срослась косица, глаз открылся, ну и всё остальное…, вплоть до зубов.

Две недели минули. Две недели реабилитации, две недели сомнений и беспокойств — Костя пропал. Потом объявился. Люба вышла на видеосвязь.

— Ты ничего не хочешь рассказать?

— О чём, дорогая?

— Про свой клон. Когда к тебе пришла эта мысль — размножиться? И для чего? Видать, поизносился, любвеобильный ты наш — только мне дубликат не нужен.

О чём это она? Ах, ну да — у неё побывал Костик.

— Ну, и как тебе дублёр?

— Если я тебя когда-нибудь поменяю, Гладышев, то на другого мужчину. А суррогаты можешь подсовывать своим пассиям.

— И он ничего не сумел

от тебя добиться?

— Ревнуешь?

— Ваша связь невозможна в принципе — она противоприродна.

— Он — биоробот?

— Он — твой деверь.

— Костя? — ахнула Люба. — Давай, Гладышев, рассказывай всё без утайки, не то я тебя отсканирую насильно…. Ты знаешь чем.

И я рассказал.

— Его надо изловить, Люба, ему надо вернуть генную память. Без неё он чудовище в человеческом облике и много может бед натворить.

— Одну уже натворил.

— Он спал с тобой?!

— Да перестань ты! Он угнал флаер — опытную модель.

— Что угнал?

— Универсальный летательный аппарат, созданный по образцу НЛО гуманоидов.

— Сволочь.

— А ты говорил, что брат.

— Не остри, помоги лучше найти его.

— А чем, думаешь, мы сейчас занимаемся?

— И что — вся королевская рать не в силах Болтая поймать?

— В том-то и дело. Флаер — не простая штучка: он создан из материала невидимого для радаров. Он движется телекинетической энергией и способен разгоняться до световых скоростей. Теоретически.

— А на практике?

— Спроси своего братца. За одно — откуда у него такая энергетическая мощь справляться с флаером в одиночку?

Я спросил Билли:

— Откуда?

— Знаешь, детектив мне разонравился — много фактов склоняют чашу весов в сторону твоей версии.

— Напомни.

— Складывается впечатление, что мой первый вывод об ассимиляции оптимизатора в Костин организм оказался ошибочным. Другое вырисовывается — в возродившемся субъекте от Кости осталось одно только имя, чей-то злой и прагматичный ум управляет синтезированным телом.

— Час от часу нелегче. Билли, ты что за чудовище произвёл? Тебе не страшно, что оно по белу свету бродит?

— Если речь о нём, то нет, не страшно. Боюсь патологии всей системы оптимизаторов: если каждый браслет станет самостоятельно перенастраиваться и внушать носителю мысли о своей исключительности — рухнет мир.

— Может, вирус?

— Проверял — не обнаружил.

— Тогда так — вспомним, что Костин оптимизатор коснулся границы аномальной зоны, спишем всё на неё и перестанем пугать друг друга. Только надо ребят предупредить — тех, что у впадины.

Гнал прочь мысли о бунте серебряных браслетов — не может этого быть потому, что этого не должно быть в принципе. Ну, хорошая же версия — оптимизатор ассимилировал в Костин организм и многократно (на порядки?) увеличил его энергетическую отдачу. Считается, что оптимизаторы помогают людям задействовать возможности мозга на все сто процентов. А кто определил его пределы? Кто может сказать, что умственные возможности исчерпаны? Думаю, и Билли не рискнёт.

— А, Билли?

— Ты о чём?