Семь корон зверя
Шрифт:
Когда пришла пора играть интермедию устрашения, Тенгиз уже успел достать своих надзирателей до самых печенок, а наглые щенки-напарники достаточно пришли в расслабление от собственной неприкосновенности.
И в один прекрасный вечер хозяин самолично в окружении свиты спустился в бункер. В эскорте следовали трое: Рита, Сашок и, конечно, «архангел». Постояльцев пинками заставили встать с пола и выстроиться вдоль стены. После чего Ян Владиславович принялся было излагать, чего, собственно, он хочет от своих подневольных гостей. Но долго говорить ему не пришлось. Тенгиз взорвался. С криком «Сука, порву! Сэрдце тэбэ вырву и съэм!» – бросился он к хозяину. Перед Балашинским в мгновение ока возникло его перекошенное злобным торжеством лицо, слюна брызгала из оскаленного в судороге рта, запах потного козла, сжатые волосатые кулаки. Все это тут же напомнило
После расправы, когда схлынула умопомрачительная ярость, Ян успокоился как-то сразу, огляделся по сторонам. В бункере к этому моменту свободно можно было снимать высокобюджетный фильм ужасов. Хоть пятого «Чужого», хоть усовершенствованного технологиями, новейшего «Фредди Крюгера». По всему полу в изящнейшем беспорядке, то тут, то там, в лужицах и озерцах крови были непринужденно разбросаны элементы человеческого тела, как то: вырванные с мозгами глазные яблоки, нижняя челюсть с куском языка, кишки с кашеобразного вида требухой, разломанные части грудной клетки. Оторванная напрочь черепная коробка, которую уже никак невозможно было назвать головой, отдыхала в углу, художественно прикрытая от яркого света оторванной же, в лохмотьях кожи, левой рукой. Натюрморт, без ложной скромности, сделал бы честь лучшему голливудскому постановщику убойных спецэффектов. В самом дальнем от Балашинского углу скулили лежа, скорчившись и накрыв головы грязными фуфайками, две трясущиеся человекоподобные фигуры, тоже изрядно изгаженные кровью. А эскорт как был позади у двери в бункер, так и остался стоять, с деланным равнодушием занятый насущными проблемами. «Архангел» в брезгливой задумчивости смотрел на заляпанную кровью штанину брюк, то поднимая, то опуская оную над ботинком. Сашок, вляпавшийся нечаянно кроссовкой во что-то, бывшее ранее Тенгизом, тер подошву боком о стену бункера и недовольно сопел. Рита помогала ему, поддерживая под локоть для равновесия. Однако пора было приводить в чувство оставшихся фигурантов и перво-наперво перевести их в иное помещение, чтобы, не дай-то Бог, не спятили от избытка впечатлений.
Уцелевшую парочку к сотрудничеству склонять не потребовалось, напротив, пришлось успокаивать ребят, пребывавших в состоянии полубредового рвения. «Дяденьки, не надо! Все, что хотите, только не надо!» – подвывали бывшие отважные стрелки, для убедительности делая неловкие попытки ползания на коленях. «Архангелу» временно пришлось разместить их в подвальной лаборатории, что отнюдь не вызвало удовольствия у Фомы. Как же! И оборудование дорогостоящее, и реактивы, и клетки с любезными его сердцу мышками! Фома тут же прочел незваным квартирантам небольшую проповедь о непредсказуемых и наказуемых контактах их праздных рук с тонким лабораторным оборудованием. И хотя его очкастый и маловнушительный вид вряд ли мог нагнать хоть на кого-нибудь страх, оба фигуранта слезливо и покорно поклялись и близко не подходить к самой маленькой пробирке, черт ее знает, что там в ней налито. А Витек и вовсе добровольно вызвался кормить лабораторных мышей.
Несколько дней ребят еще пришлось натаскивать, вразумлять и заставлять снова и снова повторять порядок требующихся от них действий. Пока наконец Ян не решил, что он ими доволен. И назначил дату.
– Этот человек, которого подставил нам полковник, как его там? – наморщив лоб, спросил Балашинский.
– Обухов. Майор Обухов, – быстро выдал справку Миша.
– Да. Так вот. Он позвонит сегодня вечером и отдаст распоряжение срочно пропустить в хранилище двух человек. Боюсь только, как бы охрана не заподозрила откровенную липу.
– Документики у ребят, что и говорить, не самого высокого качества. Да кто будет на ночь глядя присматриваться? К тому же пришли не с улицы, а по звонку. Мальчишки будут в штатском, обычные порученцы, которые сами ничего не знают, а выполняют что приказано, – успокоил хозяина Миша. – Да и Сашок со Стасом будут дышать им в затылок.
– Не забудь, этот твой Витек непременно должен быть застрелен из пистолета охраны. А это лишний шум.
– Ничего. Когда Сашок уведет второго, Стас придержит Витька и уберет его чуть позже. Так что все успеют уйти. К тому же охрану можно снять из любого оружия. Есть приличный, незасвеченный «вальтер» с глушителем. Опять же наши в отличие от ментов могут свободно сделать дело и в полной темноте. Надо будет только отрубить свет.
– Это правильно. Но нужно принять меры, чтобы наши фигуранты не спасовали в последний момент, – напомнил «архангелу» Балашинский.
– Не беспокойся, Фома накачает детишек перед выходом. Кстати, будет лишнее очко в плюс – убитый похититель героина сам действовал под кайфом. Как тебе это? – Миша сухо засмеялся.
– Недурственно. – Балашинский тоже соизволил улыбнуться. И тут же приказал: – А к Обухову отправь Риту.
– Почему Риту? Я думал сам пойти, – возразил Миша.
– Ну нет. Ты будешь на месте главного действия. И без возражений. Когда столь многое поставлено на карту, я хочу, чтобы ты лично страховал всю операцию. К тому же Рите Обухов без опасений откроет дверь. И можно будет обойтись без дурацких лазаний в окна и по крышам. Майор живет один?
– Один. Недавно развелся и новую женщину завести еще не успел. Так что будет дома. Идти ему пока больше некуда. Но можно послать по адресу и Ирену.
– Нельзя! – безапелляционно отрезал Ян. Потом все же разъяснил: – Не потому, что я ей не верю. Скорее, я до конца не уверен в нашем дорогом полковнике. Не хватало еще, чтобы этот совестливый служака пошел бы вдруг на попятный и провалил все дело. Нет уж, пусть Ирена сидит рядом с ним и ни на минуту не выпускает своего Курятникова из виду. Во избежание появления ненужных и несвоевременных мыслей в его голове... Не беспокойся, Рита справится. Она уже взрослая девочка и давно мечтает об индивидуальном поручении. К тому же для нее убрать Обухова – сущие пустяки.
В решающий вечер Ирена и впрямь сидела подле Аполлинария Игнатьевича. И нисколько не чувствовала себя ущемленной в правах. На сей раз ей вовсе не хотелось встревать в развертывающуюся кровавую драму, да еще на первых ролях. Мадам вполне устраивало место в тени. Надзирать за Курятниковым ей и в голову не пришло. И она, и полковник в этот раз были подлинными кукловодами в пьесе, ее последними теневыми режиссерами. И чем чище будут их руки, тем светлее станет потом их совместное будущее. Хватит мараться за чужие интересы.
А Курятникову в действительности нужна была преданная и надежная сиделка. Бравый полковник весьма и весьма переоценил свои силы. Третьего дня Ирена исполнила данное Аполлинарию Игнатьевичу обещание, для надежности результата прокусив тому плечевую артерию. Сама же и заштопала рану. А наутро у полковника приключились настоящие горячечные галлюцинации. Пришлось закатить ему лошадиную дозу анальгина с димедролом. Но на этом злоключения не кончились. Курятников переносил перестройку плохо, скорее по причине своего далеко не юношеского возраста. Уже на следующий день стало ясно, что на службу Аполлинарий Игнатьевич пока ходить не сможет. Хорошо, что хотя бы с Обуховым все было заранее обговорено. Для верности Ирена заставила дорогого Полю по телефону убедительно здоровым голосом намекнуть Обухову, что его болезнь не более чем тактический, конспиративный ход, вызванный необходимостью. Обухов поверил и в это. В сущности, у майора не было оснований не доверять своему давнему товарищу, который слыл общепризнанным эталоном офицерской взаимовыручки и порядочности. И он не в силах был вообразить себе те обстоятельства, при которых полковник Курятников был бы способен предать своего коллегу и друга. Потому что нынешнюю ситуацию, в которой подобное действительно могло произойти, Обухов в реальности представить себе не мог. На это у него никогда не хватило бы воображения.
Дело провернули без сучка без задоринки. Настолько гладко, что Миша усомнился: не упустили ли ненароком нечто важное? Не упустили. Фигурант Гаврилов, невредимый, доставленный за шкирку Сашком, тихо сидел в подвале. Добытый героин лежал в секретном хозяйском сейфе, готовый вскорости пополнить строительный бюджет. Мертвый Витек, как и полагалось, валялся в хранилище в безмолвном обществе двух совсем уж невинно убиенных милиционеров-охранников, застреленный из табельного оружия. А через час, вслед за группой, вернулась с задания и Рита, поведала тем, кому было интересно, о судьбе несчастного майора. Обухов как впустил ее в квартиру, так и остался лежать в прихожей со свернутой, словно у совы, шеей. Даже пикнуть не успел. Чтобы обычному человеку провернуть такое, ему надо обладать силушкой не меньшей, чем у депутата Карелина. Так что неизвестного терминатора еще долго будут искать коллеги покойного, жаль, что безуспешно.