Семь корон зверя
Шрифт:
На деле же все получилось так, как и предсказывал Янош. Никакого великого карающего похода не вышло, и уж тем более не было речи о господстве совместно с полоумным господарем валашским над всем христианским миром. А были лишь кромешный ужас и страшное несчастье, полный крах и проклятие от собратьев по «тайне».
Дядя Рудольф, как было уговорено, прибыл в господарев столичный замок вместе с племянником и его женой, оставив в имении Яноша и его названого брата присмотреть за хозяйством, в чем, собственно, и состояло великое везение последних. В замке старый Рудольф наедине даровал алчущему Владу Тепешу так страстно желаемый им укус и из благодарности к господарю не проглотил и капли крови нового брата, а сплюнул ее в специально подставленную золотую чашу. И целый лунный месяц еще выхаживала, не покладая рук и не зная покоя, мама Юлия больного Влада. Уласло и дядя помогали ей, чем могли, ибо кохали, как нежного младенца, не человека, но свою безумную надежду. И Влад Тепеш выжил и почувствовал в себе недюжинную силу и решил: пришла пора его великой мечте. И стал посылать к Уласло и Рудольфу своих рыцарей и солдат подряд, не брезговал сам
Тогда оставшиеся в живых, догадавшиеся, что к чему, и не желавшие брать на душу богомерзкий грех осквернения, составили заговор. Верные люди подали к господаревой трапезе сонное вино, сами же не приобщенные к «тайне» пили в тот вечер лишь воду. Вскоре пирующие, меченные сатаной, совершенно осоловели и, ослабевшие, повалились под лавки и столы. Их для верности связали железными цепями и, покидав беспамятных на телеги, вывезли за городской вал и там, в заранее приготовленном месте, истребили. Жестокосердного и сумасшедшего господаря, растянув в цепях, по разу каждый, пронзили мечами, а после снесли голову долой. Остальных же заперли спящих в деревянной стодоле и подожгли с четырех сторон. Влада закопали тут же у леса, в безымянной могиле, без поминальной молитвы и обряда, как последнюю собаку. На пожаре же, потухшем лишь с рассветом, разворошили пепел и посекли поганые кости, перекрестились и вон обратно в столицу, делить пустующий трон. Небольшой отряд для верности отправили в имение старого Рудольфа добить оставшихся вурдалачьих выродков.
По сей день благодарит Янош всех богов подряд, что не оказалось их с братом Михаем в замке в ту окаянную, роковую ночь, когда явились за ними посланцы людского гнева и возмездия. Пребывавший в неизъяснимой тоске Янош, взяв с собой брата, а заодно прихватив молодого вина из дядюшкиных погребов, отправился к вдовой молодке, жившей на окраине ближайшей к имению деревеньки. Петра, вдова шорника Имре Скароти, скорехонько собрала на стол для молодых господ и, с милым подхалимством кланяясь, приняла из руки Яноша золотую монетку, от хозяйской щедрости за угощение и утехи. Гости Петры, насытившись и изрядно хлебнув виноградного нектара, только было принялись щипать притворно повизгивавшую хозяйку за бока, как издали, со стороны замка, в распахнутые по-летнему ставни, ворвался в душную горницу зловещий лязг и шум. Не успели Янош с Михаем выскочить на шаткое крылечко вдовушкиного домика, как в замке что-то громыхнуло с оглушительной силой, и через мгновение над его железной остроконечной крышей взвился сноп ослепляющего пламени. Это рванули дядины пороховые погреба, догадались разом братья. Стена огня поднялась над ночным горизонтом, и на фоне кровавых всполохов метались, явственно видимые даже издали, фигуры вооруженных всадников. И было их великое множество. Даже вдвоем с Михаем не смог бы совладать Янош с такой ратью. Михай рванулся было к горящему замку, но Янош силой удержал его. Бежать, скорее, следовало в противоположную сторону и побыстрее. Янош понял все правильно: не найдя никого в самом замке и от бессильной злобы разрушив его, люди, пришедшие на их землю как враги, примутся вскоре обыскивать окрестности, и если, не дай Бог, обнаружат обоих братьев, то трудно сказать, к чему такая встреча может привести. Вряд ли им удастся справиться с многочисленным отрядом хорошо вооруженных конников, полных отчаянной ненависти, ибо Янош уже сообразил, с какой стороны пришла беда и кто прибыл по их души.
Наскоро оседлав коней, братья поскакали в сторону столицы, и Янош разумно полагал, что в городе искать их будут меньше всего, к тому же надеялся разузнать хоть что-нибудь о причине происходящих событий и, главное, разъяснить судьбу своих родных. Надежда его оправдалась полностью, но услышанные на бухарестской базарной площади новости были убийственными. Слухи ползли один страшнее другого, но Янош сердцем чувствовал, что большинство из них правдивы. Так он узнал о казни господаря, продавшего душу дьяволу, и о том, что родителей его, Уласло и Юлии, равно как и окаянного дяди Рудольфа, скорее всего больше нет среди живых. Спустя несколько дней, после изнурительных разъездов по окрестным местечкам, после осторожных расспросов, они с Михаем наконец отыскали зловещее пепелище. По оставшейся груде не захороненных никем костей уже невозможно было разобрать, кто есть кто. Однако на куске безымянного посеченного скелета Михай углядел блеснувшее сквозь маслянистую сажу золото. Это был золотой с рубинами крест старого Рудольфа, зацепившийся колечком за обломок ребра. Янош не стал поднимать оставшуюся от дяди реликвию, а только вдавил крест в обугленный прах кованным гвоздями сапогом и смачно, от души, плюнул на дядюшкины останки.
Так началась пора скитаний. Янош и верный его Михай, неразлучный с братом и в горе, и в радости, убравшись поскорее из охваченной мятежами Валахии, попытались для начала найти безопасное убежище в одном из известных им родственных гнезд. Это намерение чуть не стоило обоим головы. Яношу и его названому брату пришлось сполна испытать на своей шкуре все ужасы предательства старого Рудольфа. Противоречивые слухи о неправедной кончине господаря валахов расползлись подобно ядовитой жиже по всей Восточной Европе. Поднялась новая страшная волна охоты на ведьм, в каждой деревушке, в каждом местечке суеверные, напуганные монахи и попы изыскивали своих Рудольфов и Владов, тащили во множестве на костер безвинных отшельников, подозрительных путников и просто не угодивших им прихожан. Целые гнезда снимались с насиженных мест и разбредались подальше в разные стороны кто куда. В тех же местах, где братьям удавалось еще застать семью родичей, соплеменники гнали их прочь, как нечистых и гнусных отступников, проклиная и грозя смертью. В гнезде же, жившем под Кутно, куда братья опрометчиво сунулись, все же надеясь на некоторую помощь, зловещая угроза чуть было
Тогда-то Янош и перестал искать поддержку у своих собратьев и принял решение отправиться вместе с Михаем на войну, записавшись под вымышленными именами в войско к трансильванскому воеводе, который как раз в это время собирал в Деве армию и намеревался идти с ней на осаду Темешвара. Двое крепких, обученных владеть оружием воинов на превосходных лошадях пришлись как нельзя кстати ко двору наместника Яноша Запольяи и проявили себя во время подавления мятежа храбрыми и не страшащимися смерти солдатами. Уже в сражении под Коловжаром Янош получил под свое начало отряд, Михай же оставался его правой рукой и самой надежной опорой. Добывать свежую кровь на войне и вовсе не составляло никакого труда, не привлекая при этом ненужного внимания. Впрочем, братья действовали осторожно, старались ничем не отличаться от других лихих и бесшабашных вояк, соразмеряли свою необыкновенную силу с людской, не позволяя ей проявляться в своем устрашающем и разрушительном действии. Даже отсутствие запаха не наводило на подозрения, так как военный лагерь был наполнен таким устойчивым смрадом, что казалось, зловонием пропитывалась не только одежда, но и оружие и доспехи.
Бесстрашный и опытный воин, Янош был отмечен наместником и взят в охранную свиту воеводы Запольяи. При нем в качестве оруженосца попал ко двору и Михай. Остались оба брата при наместнике и тогда, когда был посажен Запольяи магнатами на венгерский престол в Буде. Славные настали для них времена, сытые и покойные, ибо кто ж заподозрит в чем худом рыцарей, посвященных и опоясанных за верную службу королем, да еще несущих почетную тягость охраны монаршей персоны на своих могучих плечах. Но благоденствие продлилось недолго, так как вскоре король Янош был разбит в сражениях своим соперником в борьбе за трон королем Фердинандом. Пришлось Запольяи бежать со всех ног в польские владения, а с ним и его верным рыцарям. В изгнании пришлось несладко, и Янош подумывал уже о том, чтобы в очередной раз вместе с братом Михаем оборотиться кем-нибудь другим и покинуть опального короля, найти получше местечко под солнцем. Но тут король, уговорившись с султаном Блистательной Порты Сулейманом Великим, получил от него деньги и заручился поддержкой в своих планах вернуть венгерский престол. Колесо фортуны совершило очередной поворот, и теперь уже Фердинанду пришлось кисло.
Вместе с Запольяи к воротам Буды в боевом охранении монаршей особы подъехали и братья, теперь уже носящие имя Ковачоци и рыцарские пояса, и присутствовали в свите короля, когда султан Сулейман провозглашал того единственным государем Венгерского царства. И опять началась для Яноша и Михая сладкая жизнь. Посыпались на них золото и богатые уделы – награда за преданность; сильные и богатые придворные вмиг стали завидными женихами. Однако достигшие успеха братья ожениться на знатных девицах не спешили, предаваясь любовным утехам с женщинами попроще. Но в то же время приходилось постоянно быть начеку, стараться и в мелочах не выдать себя, своей сущности, скрупулезно следить за каждым шагом. В сердце Яноша же все больше росло беспокойство – они с Михаем оказались у всех на виду и на слуху. Слишком хорошо помнил он родительскую судьбу и дорогой ценой заплатил за урок. Им, носителям «тайны», лишние шум и внимание ни к чему и до добра не доведут, правда рано или поздно выйдет наружу. Таков Божий суд за их долгую жизнь, за кровь и грехи.
Потому, когда советник Гритти искал надежных людей послать с поручением и письмом в родную Венецию, Янош испросил королевского дозволения сопровождать послов вооруженным эскортом. Так, вдвоем с братом Михаем, прихватив с собой все золото, какое можно было увезти, отправились к Средиземному морю, с посольством в Великую Торговую республику. Венеция, огромный караван-сарай, где никому ни до кого нет дела, водились бы только денежки в избытке, пришлась обоим по вкусу. Янош, жадный до всего нового, впервые приобщился к подлинной западной культуре, с наслаждением учил итальянский певучий язык, и помогало ему в том знание латыни. Братья избавились наконец от ратных доспехов, тяжелых сабель и шлемов, переоделись в бархатные и шелковые одежды и отправились на поиски галантных приключений: Янош – дорогих и изысканных, Михай – тех, что попроще и подоступнее.
Спустя несколько месяцев порученцы Гритти отправились обратно в Венгрию, Янош же с братом под благовидным предлогом задержались в вольном городе. В Торговой республике всегда ошивалось много народу, знатного и худородного, богатого и бедного, прибывшего по делу или развлекающегося путешествиями. Добыть свежую кровь и вовсе не составляло никакого труда, достаточно было поймать любого нищего в порту, а затем, насытившись, пустить его с камнем на шее ко дну на прокорм рыбам. Трижды зимовали братья в славной Венеции, затем Янош, верный решению не оседать подолгу на одном месте, решил, что пора им покинуть веселый и гостеприимный город. Знакомый купец и поставщик венгерских рыцарей Карло Анунцио согласился на предложение Яноша взять его и брата с собой в плавание до самого Стамбула, где имел большие знакомства и связи. Корабль у Карло был, как и у большинства местных купцов, полувоенный-полуторговый, хорошо вооруженный, удобный и вместительный. О цене быстро сговорились. Братья по прибытии к Порогу Счастья должны были также получить от Анунцио рекомендательные письма к влиятельным друзьям Карло, которые обеспечили бы за щедрые дары безопасность и приятное времяпрепровождение двум христианским рыцарям дружественного венгерского двора.