Семь корон зверя
Шрифт:
Расположившись в соседних кабинках, отделенные легкими занавесочками, но все же невидимые друг для друга, товарки прикидывали на себя произведения, пусть не лучшие, парижских и миланских портных и негромко переговаривались.
– Не хотелось бы лезть не в свое дело, но ты уж прости, я скажу, – донесся до Ритки перешедший в доверительный регистр напевный голосок мадам. – Конечно, ты и Ян, чувство и все такое прочее... Но, милая моя, нельзя же в угоду личному счастью превращаться в бессердечную эгоистку?
– Мадам Ирена, о чем это вы? – растерялась,
– О, можешь называть меня просто Ирена, мадам не обязательно. Я считала, мы с тобой подруги, но, видимо, ошиблась. Жаль, что ты, детка, мне не доверяешь!
– Не доверяю что? – отупев от неожиданной атаки, бездумно спросила Ритка.
– А ты штучка! Или дурочка, если и в самом деле меня не понимаешь. – Личико мадам на миг высунулось из-за занавески и, удостоверившись в том, что ожидалось и хотелось увидеть, шустро скрылось прочь.
– Ирена, я и взаправду не понимаю. Я хочу быть подруго-ой! – крикнула Рита вслед исчезнувшему личику.
Полураздетая мадам тут же отдернула разделяющую их преграду и мило улыбнулась девушке:
– Не шуми, я тебе верю. – Мадам протянула к Рите руку и поправила шелковую морщинку на ее плече. – Чудная кофточка и ладно сидит. Ты в ней просто куколка. И мне жаль Мишку.
– Мишу? Почему? – Ритка неподдельно заинтересовалась и сама. – И при чем тут кофточка?
– Кофточка как раз ни при чем. А вот Миша... он переживает по поводу твоего выбора, хоть ни словом никому не обмолвился. Но мы, близкие ему люди, мы видим и сочувствуем.
– Ох, ну я действительно дура! – Ритка сразу повеселела. Стало приятно и легко, и настороженное напряжение кануло в легкомысленные волны чисто женского тщеславия. – Представь, мне и в голову не приходило, что Миша мог положить на меня глаз! Ну ничего не замечала, мы ж были с ним как родные, пока он меня учил.
– Вот именно: Мишка тебя учил, учил, а ты от него теперь нос воротишь, – сказала Ирена горько, но не зло, с оттенком легчайшей вселенской скорби.
– Но что же делать? – К Ритке опять вернулся тревожный холодок. Ей, новенькой в общине, совсем не улыбалось навлечь на свою голову осуждение собратьев, и отчаяние самозащиты зазвучало в ее словах: – Миша очень хороший и славный, но ни за чем мне не нужен. Я другого люблю!
– Ну и люби на здоровье! Только хозяин – он и есть хозяин, а Миша – это серьезно. Я бы на твоем месте не бросалась, – предостерегла мадам. – Не остаться бы тебе у разбитого корыта.
– Почему ты думаешь, что у меня с Яном ничего не выйдет? – Ритке стало совсем плохо, внутри обозначился и поднялся к горлу пульсирующий комочек неожиданной боли.
– Я ничего не думаю, я только советую. Тем более что и мое положение из-за тебя, девочка, не ахти какое завидное.
– Но вам же я ничего плохого не сделала? – прошептала Ритка уже пришибленно.
– Нет. Конечно, нет. Но Миша уверен, что именно я приложила руку к твоему успеху в известном тебе кабинете. Что само собой неправда, тебе ли не знать! – Мадам имела или изображала, не без дарований, весьма несчастный вид. – Мишка и раньше меня недолюбливал. Из-за моего легкомыслия, наверное. Он такой правильный и серьезный. А теперь, после случившегося, наверняка возненавидит.
Тут мадам замолчала, скорбно стиснув пальцы, прислушалась к себе: не переиграла ли, не выдала ли лишнего? Не хватало еще, чтобы девчонка побежала объясняться с этим скорпионом, подлизой и узурпатором ее законного места подле хозяина.
– Но что же вы от меня хотите? – направила переменчивый ручеек откровений Рита, догадываясь, что вот теперь и будет сказано нечто.
– А хочу я от тебя, девонька, светлой и нежной взаимности, в смысле дружбы, – зазвучала сладко и нежно мадам, – нравишься ты мне. Верно, что от меня ты зла не видела, одно хорошее. А что в общину, заманила, так то случай, нежданный друг. С каждым могло приключиться. Да ведь ты и не жалеешь! Вот и помоги мне.
– Я с радостью. Только в чем? – спросила Ритка. А готова была сделать для Ирены многое, так поманило ее многообещающее сердечное тепло, исходившее в эти минуты от мадам. – И что я могу, по сравнению-то с вами?
– Кое-что можешь, хоть и, понятно, немногое, – ответствовала мадам. И взяла паузу, и держала ее старательно, пока не добилась от своей визави нешуточного внимания. – Ты бы при случае поговорила с Мишенькой? О жизни и обо мне.
– Если нужно, я сегодня же пойду к Мише и объяснюсь. Скажу, что вы ни в чем не виноваты, что даже понятия не имели про меня и хозяина, – заторопилась с ответом Рита, уверенная, что сумела упредить просьбу мадам, и довольная тем, что может оказать ей эту пустяковую услугу.
– Нет-нет, этого как раз делать не надо! – испугалась мадам и дала крутой, захвативший дух, обратный ход: – Глупенькая, ты не знаешь, какие бывают мужчины, особенно ревнивые. Начнешь разубеждать такого, как наш Миша, только сделаешь хуже. Он еще больше укрепится в подозрении и устроит мне ужасно развеселую жизнь!
– А как же я ему объясню... – начала было Ритка, но мадам прервала ее:
– Господи, ничего и не объясняй! Просто не игнорируй Мишку так откровенно, не избегай его общества и иногда перекидывайся с ним хоть словечком, – просительно загорячилась мадам Ирена. – А если вдруг, между делом, ты, зайка, заведешь речь и обо мне, в удобный момент и невзначай, ты сможешь, ты же не дурочка, и если Мишка отзовется, то тогда...
– Я скажу ему, какая вы славная и как вы огорчены его м-м... недоверием, так? – закончила мысль Ритка.
– Почти. Только, умоляю, без резких и лишних движений. Потихоньку, полегоньку, и ты сможешь достучаться до Мишенькиного сердца и приоткрыть в нем щелочку и для меня. Хотя бы потому, что в семье, такой как наша, должен, ради нас самих, царить мир.
– Как здорово вы сказали! Я очень-очень постараюсь! – Ритка порывисто шагнула к мадам, и Ирена притянула девушку к себе, расцеловала с жаром в обе щеки, как бы скрепив тем самым заключенный меж ними двойственный союз.