Семь корон зверя
Шрифт:
Мама пришла домой около пяти и застала Машу за неизменным учебником, а стол накрытым к позднему обеду. Сам обед пребывал в разогретом состоянии на плите. И необходимое разрешение было Машей очень скоро получено. Правда, пришлось позвонить домой Леночкиной бабушке и передать трубку маме, которая обстоятельно обговорила вечернюю программу сначала с Леночкой, а потом и с ни в чем не повинной и наполовину глухой бабушкой. Набрать Ниночкин номер Маша побоялась, во избежание ненужных вопросов и неприятностей. Отговорилась занятостью Нининых родителей на работе и отсутствием дома самой Нины, якобы спешно дополучающей недостающие книжки в библиотеке. Было поставлено условие о возвращении не позже чем в двенадцать часов и обязательном звонке из кинотеатра по окончании
Около шести Маша стала потихоньку собираться, объяснив маме – она хочет прийти заранее, чтобы, упаси Бог, не разминуться с подружками. Надежда Антоновна такую предусмотрительность одобрила, заметив, что сама она в жизни еще ни разу никуда не опоздала в отличие от небезызвестного гражданина, когда-то разделявшего с ними жилплощадь и опаздывавшего везде и всюду, даже туда, куда ни один порядочный человек не позволит себе опоздать. И как хорошо, как замечательно, что любимая дочка пошла в смысле пунктуальности и обязательности в нее, а не в этого гражданина.
Однако Маша имела совсем другие основания и мотивы для раннего прихода. Ее надежда и расчет состояли в том, чтобы перехватить Яна до прихода Леночки и Нины и обговорить с ним правдоподобную версию его появления. И было бы совсем хорошо потихоньку выяснить без свидетелей, зачем, собственно, ему было так нужно встретиться сегодня с Машей.
Но к несчастью, ни одной из Машиных надежд не суждено было сбыться. Первая же неприятность подстерегала Машу у входа на станцию «Авиамоторная». Был конец первого послепраздничного рабочего дня, и у окошек касс выстроилась немалая очередь за жетонами. У Маши, на беду, ни одного проездного жетона не оказалось, и ей пришлось стать в хвост длиннющей человеческой гидры. Из четырех касс, как водится, открыты были только две, да и к ним то и дело норовили пристроиться без очереди.
После мытарств с жетонами Маша пробилась наконец к переполненному эскалатору и на перроне была благополучно внесена толпой в вагон. Но на перегоне к «Площади Ильича» поезд простоял по неведомой причине добрых четверть часа в душном туннеле. Так что когда Машенька Голубицкая в конце концов вырвалась из метро на свежий вечерний воздух, растеряв в подземной сутолоке ароматы французского парфюма и идеальную целостность искусно уложенной косы, весь ее получасовой временной запас был полностью исчерпан.
А Леночка и Нина уже стояли неподалеку от памятника, опасливо озираясь на шумные тинейджеровские компании и на развязных и размалеванных девиц, в избытке фланирующих мимо. Яна нигде поблизости не было видно. То ли он задерживался, то ли просто не попадал в ее поле зрения, а может, и передумал, решил вовсе не приезжать. В любом случае выбора у Маши не было, и она пошла к ожидавшим ее девушкам, тем более что Леночка уже заметила ее и призывно замахала рукой.
Маша, подойдя к подругам, хотела уже, сбиваясь на ходу с мыслей, объяснить, что ей необходимо еще кое-кого – или чего? – дождаться у памятника на площади, но растерялась, замолчала на первых же невнятных фразах и отказалась от своей затеи. Она пришла на условленное место вовремя, и ведь не ее вина, что вчерашний Машин спаситель опаздывает по неведомой причине. Да и не придет он, успокоила себя Машенька, и звонка тоже никакого не было, это ей просто почудилось. И улыбнулась Леночке и Нине, и кивнула в сторону кинотеатра, что, мол, здесь стоять, пошли! И собралась уходить, и бросила последний рассеянный взгляд в сторону проезжей части Тверской. И взгляд Маши зацепился, и она обомлела.
Из припаркованного прямо у парапета перехода, в нарушение всех правил, дорогущего «глазастого» «мерседеса» с невообразимыми номерами, из распахнутой задней дверцы как раз в этот самый момент и выходил вчерашний Машин спаситель, и он видел ее и улыбался ей. И вот уже шел к ней, легко и непринужденно перемахнув через железную трубу ограждения. И ни о какой случайной встрече речи и быть не могло: Ян небрежно, наперевес, нес в руках изящно и тонко исполненный, но совершенно шикарный по виду букет незнакомых Маше цветов. Девушка машинально сделала шаг навстречу. Подруги остановились и повернулись, смотрели с недоумением и любопытством. Когда же поняли, что и букет, и незнакомец адресованы лично Маше, то и с завистью. И не одни только Машины подруги. Как по команде в их сторону развернулись в боевом порядке все наличествующие на площади девицы, уставились и досужие, коротающие время на лавочках зеваки. И было отчего!
И кавалер, и букет, и машина выглядели сказочно и необычно, словно попали на замусоренную площадь прямо с картинки глянцевого сладкого журнала. Особенно кавалер, богатый и интригующий на вид. На Яне уже не было вчерашнего гангстерского, с прорехой, плаща и громоздких полувоенных ботинок. Теперь его стремительную и стройную фигуру окутывало распахнутое, струящееся дорогой шерстью, осеннее пальто, дозволявшее видеть и однобортный, идеально пригнанный, темный пиджак, и ослепительной белизны рубашку, и умопомрачительной расцветки, но безумно шедший ему галстук. Ян был шикарен, мужественно красив и неповторим. И он шел к ней, к Маше. Он не опоздал и нигде не задержался, он просто ждал ее в черном немецком авто, не на площади же было ему стоять в таком виде, в самом деле! И увидел, что она приехала, как и когда обещала, и вышел навстречу.
– Здравствуйте, Маша! – Это он обращается к ней и протягивает цветы. И обратного хода нет. – Я очень рад, что вы пришли. Вы замечательно выглядите сегодня.
– Здравствуйте, вы тоже... – И конечно, первым делом сморозила глупость. Маша неловко переложила цветы в одну руку, второй указала на Леночку и Нину, которые ничего не понимали и жаждали объяснений. – Это мои одногруппницы и подруги. Это Нина. Это Лена... Девочки, а это Ян!..
– Очень приятно! – Ян слегка в знак приветствия склонил голову. Девушки сделали то же самое, но от неловкости бессловесно. – Как вы уже понимаете, милые барышни, вашу подругу Машу я сейчас от вас похищаю. Надеюсь на вашу скромность и понимание. Побережем уравновешенное состояние души Машиной мамы. Вы со мной согласны?
Леночка и Нина опять ничего не смогли сказать и лишь жестами дали понять, что возражений не имеют.
– Отлично. Что же, желаю вам приятно провести время. Маша, прошу вас! – Ян улыбнулся и широким взмахом руки указал на припаркованный «мерседес».
У Маши все смешалось в голове, и картинка поплыла перед глазами. Не понимая, что и зачем она делает, Маша Голубицкая пошла рядом с Яном к машине. Только раз виновато оглянулась на брошенных подруг. Нина смотрела ей вслед с обидой и вызовом, во взгляде же хохотушки Леночки сквозило нездоровое, пачкающее любопытство. Машу передернуло.
Глава 3
ГЕКАТОМБА
Машина мягко, словно катер на речке, подминала пружинящий асфальт дороги. Плотные тонированные стекла создавали эффект абсолютного вакуума в замкнутом маленьком пространстве салона. Девочка потерялась, забилась в кожаные подушки сиденья и сжалась, как натужная пружина. Но Яну отчего-то именно такое ее робкое и боязливое поведение пришлось по душе. Будто мышонок, подчинившийся гипнотически дудочке крысолова, заманилась она, не задумываясь о смысле и цели собственных поступков. Была понятна, проста до умиления в своем безропотном следовании – и все же загадочна и маняща сокрытым, истинным, не проявившимся вторым дном. И вот сидит почти рядом и ни за что, он чувствует, не решится первой начать разговор. Что же, не беда, он сам выступит застрельщиком и посмотрит, вылупится ли из куколки на этот раз бабочка. Любопытство и не более. И еще скука, тоска и расслабляющее благополучие. Нужны ли ему подобные игры? Вот в чем вопрос.