Семь кругов адского рая
Шрифт:
Забота из уст избалованной девицы звучала нелепо и резала слух. Ник не понимал, как можно якобы переживать за его фигуру, но стараться откормить его чужими руками, точно он поросенок, которого пичкают не рубленной крапивой, а комбикормом. Ведь домашней пищи от нее не дождешься, как снега в тропиках. Готовить Эля не умела и не хотела, ибо не царское это дело. Поэтому она испробовала весь ассортимент меню лучших ресторанов города. Ник не имел ничего против ресторанной еды, но забота девушки противоречила способу ее проявления. Вся её чувственность – сплошная фикция. Он часто задавался вопросом: зачем лишний раз выставлять мнимое за действительное? Но все же у него хватило самообладания, чтобы не высказать ей этого.
– Буду часам к 8, целую. – завершая разговор, Ник вернул телефон в карман.
Сбоку, с другого конца покрывала до ушей Никиты донеслось небрежное шуршанье бумаги. В полной уверенности, что исчезнувшая странным образом мама вернулась для продолжения пикника, он обернулся. Но догадки оказались не верны. То была маленькая девочка. Она лежала на животе и энергично болтала согнутыми ногами. Её русые волосы ниспадали водопадом мягких прядей на альбомный лист, где стены нарисованного домика движеньем цветного карандаша облачались в малиновый цвет.
Ник невольно улыбнулся, а голос заиграл ироничными нотками.
– Здорово же вы помолодели, Любовь Петровна!
Девочка подняла на него большие зеркала невинной души, а затем снова опустила вниз. Столько осознанности и здравого смысла было в этом взгляде! Художника прельщало поведение девочки. Она молча, как ни в чем не бывало, продолжила «отделку» фасада перекошенного домика.
– Похоже, мадам, вы помолодели гораздо больше, чем я предполагал. Но ничего страшного, выучить слова – дело наживное.
Ответа не прозвучало. Когда девочка закончила разукрашивать крышу, она снова взглянула на Ника.
– Ты похож на безумного шляпника. – промолвила она. – Он тоже говорил непонятно.
Ник засмеялся.
– Мам, да ты великолепная шутница!
– А я не шучу. – не поднимая головы, сухо ответила девочка.
Забавно… Она появилась так внезапно, из неоткуда, на его покрывале и вдобавок совершенно не хотела контактировать! Ник загорелся идеей во чтобы то не стало добиться расположения маленькой вредины, но неожиданно смутился. О чем, интересно, в обычной обстановке говорят с детьми? Впервые возникшие тёплые чувства к ребёнку росли с каждым последующим ее ответом. Ник перевёл взгляд с девочки на рисунок и спросил:
– Это домик, в котором ты живёшь?
Она удивлённо заморгала. Ее умные пуговки светились уверенностью. Никитой овладело странное чувство, будто он знал это милое личико всю осознанную жизнь. Непонятная ностальгия сжала размеренно бьющееся сердце.
– Ну и глупости! Как можно жить в таком доме? – скандировала маленькая художница. – Он же бумажный.
Ник рассмеялся, прикидывая, что с виду девочке не больше шести лет, но она без труда развеяла весьма скудные его представления о детской сообразительности в этом возрасте. Ведь он полагал, что дети глупы вплоть до юности. Тот серьёзный вид, с которым девочка рассуждала, вызывал ненаигранную улыбку. На её фоне он выглядел смешно, что только сильнее подзадоривало.
И тогда Ник решил изменить тактику. Дабы быть с девочкой наравне, сперва он лег на живот рядом с ней, а затем спросил, играя интонацией.
– А хочешь, я помогу тебе нарисовать, например… Например, утку?
– Ты что умеешь рисовать?
Она недоверчиво покосилась на Ника. В тот момент ему показалось, что взрослая жизнь остановилась на месте, вернув ему десятка два ушедших лет. Он почувствовал себя озорным ребёнком. Девочка цепляла элементарной точкой зрения на неоднозначные для ребёнка понятия и развитым не по годам интеллектом. Несомненно, она была особенной!
– Увидишь!
Лёгкими движениями он принялся водить карандашом по листу, нанося короткие прямые и косые штрихи с правильной методикой нажима на графит.
С неподдельным интересом смотрела она, как на глазах рождается шедевр. Ее улыбка становилась всё шире, а крохотное личико просияло радостью.
– Готово!
– Ой, да она же как живая! – девочка захлопала в ладоши. – А что ты ещё умеешь рисовать?
– Всё умею. Ты только скажи.
– И меня нарисуешь?
Она смотрела на него зачарованными глазами. Все немыслимые преграды в общении, несколько минут назад мешающие появлению ее великолепной улыбки, были сломлены. Ее проникновенный взгляд качнул глубоководье его души до такой степени, что ему не хотелось расставаться с девочкой.
Мать Ника стояла и молча наблюдала за ними. Она подошла как раз в тот момент, когда новые приятели усердно корпели над рисунком. Она не верила глазам! Ник никогда не питал должного интереса к детям. И мать, как никто другой, знала, что обзаводиться своими в ближайшее время Ник не собирался. Поэтому Любовь Петровна смиренно ждала, когда на него снизойдет озарение. Она понимала, что давление на сына только усугубит без того предвзятое отношение к потомству. А как ей хотелось лелеять любимых внуков! Так разве им скажешь об этом?! Ни сын, ни дочь не торопились осчастливить будущую бабушку. А ведь ей без малого – пятый десяток…
– А как тебя зовут? – полюбопытствовала девочка.
Ник улыбнулся. Маленькая воображуля разожгла в нем азартного игрока. Снова ощутив вкус победы, он остался доволен собой. Ведь находчивый Никита Соколов опять сумел завоевать новое сердечко, хоть и невероятно маленькое.
– Зови меня: безумный шляпник.
Девочка собиралась представиться, но замялась – со стороны парка доносился обеспокоенный женский голос.
– Алиса! Алиса! Ну где же ты?
Девочка моментом собрала рисунки в охапку и, вскочив подобно гепарду, побежала по лужайке. Ветер игриво путал длинные волосы, а подол розового платьица, точно флаг на здании резиденции, развивался плавными волнами. Она обернулась и энергично помахала рукой.
– Пока, шляпник!
Одаривая доброй улыбкой новую подружку, Ник махнул ей в ответ.
– Мой маленький Ники, ты ли это?!
Любовь Петровна не сумела скрыть умиления. Оказывается, ее сын довольно умело обращается с маленькими детьми.
Вопрос казался риторическим, и Ник не ответил. Ласковый тон матери заставил его смутиться. Она села на покрывало и тотчас приступила к допросу.
– Кто эта прелестная особа?
– Это Алиса.
– Откуда взялась эта Алиса?
Ник бросил мечтательный взгляд в сторону парка, где недавно скрылась девочка.