Семь кругов адского рая
Шрифт:
Ник решил воспользоваться временем обеда с пользой и отправился в салон красоты, указанный на визитке. «У Маргарет» он провел настоящее расследование с допросами всех работников подряд. Но никто из персонала салона по описанию внешних данных сбежавшей красотки не признал в ней ни клиентку, ни работающего там специалиста.
Он расстроено поплелся к машине. Нежный образ черноглазой нимфы пульсировал в голове, не давая покоя. На улице стоял теплый день, но ему стало дурно и зябко. Казалось, наступила беспросветная тьма и холод, которому нет ни конца, ни края. Разочарование, безысходность, обида
Он сел в машину и от непомерной досады ударил кулаком по рулю. Ему потребовалась несколько минут, чтоб усмирить бушующий вулкан чувств. Предупредив на работе, что якобы задержится на новом объекте, он повернул ключ зажигания. Шины колес засвистели по асфальту, и черный «конь» во весь опор помчался в сторону Тихих заводей. Растроганной душе хотелось тишины, чтоб обдумать план дальнейших действий, а зеленая лужайка перед озером – лучшее место для подобной цели.
На ближайшем светофоре загорелся красный, и Ник набрал номер матери.
– Ники, ты во время! Приезжай на пикник. Отец уехал с Кончаловскими в горы и вернётся поздно.
Ласковый голос матери внёс гармонии в душевное состояние. Спустя 20 минут Ник был на месте. Он помог матери сложить готовые блюда для пикника в плетенную корзину, и они побрели в сторону парка по выкошенной лужайке.
– Как странно устроен мир, сынок. Когда ты был маленьким, ты мне всё рассказывал. Возьми хотя бы тот случай с отцовским патроном. Помнишь? Ты спрятал его за домом, а Андрей грозно кричал, что непременно накажет всех виновных в краже…Ведь он до сих пор не знает наверняка, чьи ручонки рылись в его кабинете.
Ник мягко улыбнулся, припоминая неистовый страх перед отцом. В те годы он дико боялся поступить наперекор ему.
– Мам, не люблю, когда ходишь вокруг да около. Скажи сразу, что ты хочешь узнать?
Любовь Петровна проникновенно взглянула на сына.
– Ты собираешься жениться, а я в полнейшем неведении, кто твоя невеста. Почему ты не привезешь её к нам? Не спорю, твоя мать уже не такая красавица, как раньше, но один вечер стыда ты сумеешь пережить.
Ник беззаботно рассмеялся.
– Мам, ты же знаешь, что ты самая красивая и добрая женщина на всем белом свете.
– Тогда в чем причина? Ты больше не доверяешь мне?
– Как раз-таки доверяю, поэтому не привожу. Меня мучают сомнения.
– Позволь узнать какие? Возможно, я сумею облегчить твою голову.
Ник молчал. Ему безумно хотелось поделиться, но вовсе не рассказом об Эле. Мутные думы о незнакомке перевернули его душу вверх дном.
Любовь Петровна внимательно глядела на сына.
– Знаешь, родной, я не в праве вторгаться в твою личную жизнь. Ты у меня взрослый рассудительный мужчина. Только знай одну маленькую истину, сынок: порой испытания, дарованные нам с неба, по незнанию мы проклинаем. Но лишь благодаря этим испытаниям посреди полного мрака можно увидеть божественный свет счастья…
На щеках Ника заиграли очаровательные ямочки. Он приобнял мать и сделал глубокий вдох. Свежий озерный воздух проник через лёгкие, успокаивая натянутые нервы. Ему показалось, будто невидимая сила подхватила и унесла его падающее тело подальше от
Они расположились на противоположном берегу от дома, чтобы не попасться на глаза отцу в случае его внезапного возвращения раньше обещанного времени. Большой хлопковый плед с каждой минутой всё больше напоминал скатерть-самобранку. Долгие разговоры по душам о работе, галерее, о Соне, которую Ник не видел больше месяца, перенесли их в иной мир. Никого не замечая, словно прошлое обернулось настоящим, и точно не существовало стены между сыном и отцом, мешающей как раньше просиживать вечера напролёт за чашкой чая с шарлоткой; мать и сын болтали, уплетая тёплые закуски. Погода создала им необходимые условия для отдыха. Вода блестела от купающихся в ней лучах яркого солнца; утки восторженно хлопали крыльями и виляли хвостиками. Точно возомнив себя гвоздем программы на цирковом манеже, они развлекали детишек, которые с визгом кидали в воду кусочки белого хлеба. Высокие деревья шумели в такт происходящему, создавая тихий фон для бродячих артистов.
Любовь Петровна уселась поудобнее, наслаждаясь жаренным чесночным тостом. Спортивный костюм смотрелся на её форменном теле с невинной нелепостью. Хоть возраст и подбирался к заветному юбилею, лицо её по-прежнему выглядело молодым и ухоженным. Густые, карамельного оттенка волосы вперемешку с махагоновыми прядями были прилежно собраны в высокую прическу. Аккуратно вздернутый нос горделиво возвышался над выступающими скулами. Взглянув на них со стороны, становилось понятно, что сходство внешности сына и матери состояло в изящном носе.
– А знаешь что? – вытирая руки салфеткой, спросила Любовь Петровна.
– Что ? – с набитым ртом промямлил Ник.
– Я вижу палатку с мороженным.
Она вопрошающе посмотрела на сына своими глазами цвета карамели.
– Зима на носу, а тебе, вероятно, хочется замёрзнуть раньше положенного времени!
– Сынок, не ворчи. Посмотри, какая чудная погода! И между прочим, матери грешно отказывать!
– Убедила, сдаюсь.
Она еще продолжала мечтательно улыбаться, а Ник стремительно направился к палатке у входа в парк.
Когда Ник вернулся с двумя ванильными рожками в руке, то обнаружил пустое покрывало. И лишь одна корзинка с остатками недавнего пиршества подтверждала, что он не ошибся лужайкой. Недоумевая, Ник огляделся по сторонам. В панораме парка нигде не мелькала фигура матери. Он сел на уголок пледа, спиной к коттеджам и достал телефон, пиликающий стандартной мелодией. Звонила Эля.
– Привет, любимый.
– Привет.
– Почему не звонишь?
– Да некогда было. – рассеянно ответил Ник, продолжая вертеть головой.
Он не любил праздных вопросов такого рода. Ведь ответ казался настолько очевидным – человек не звонит лишь по двум простым причинам: ему не интересно, или он чертовски занят неотложными делами. В итоге, все равно второй вариант сводится к первому. Было бы желание – а время всегда найдётся!
Эля ждала, что Ник поинтересуется, как проходит её день, но Ник молчал. Страх, что он снова повесит трубку, пересилил эгоистичный нрав блондинки.
– Приезжай ко мне, закажем что-нибудь из итальянского ресторанчика. А то ты у меня такой худенький!