Семь кругов яда
Шрифт:
Народ стал расходится, что-то интенсивно обсуждая, а я вместе с магами уже стояла в коридоре замка и решительными шагами направлялась к кабинету. Возле кабинета охраны не было. Я на всякий случай постучала сначала по двери, понимая, что сейчас постучу кому-то по голове! Я что? Одна должна разгребать? Я же по человечески просила выступить перед людьми! Мы же договаривались! Я чувствовала себя идиоткой, открывая дверь и входя в кабинет.
Эврард в белом костюме невозмутимо сидел в кресле за столом.
– Цвето-о-очек, а не
– Так, я что-то не поняла! – возмутилась я, глядя в бесстыжие зеленые глаза. – Мы как договаривались? Ты должен был выступить перед людьми! Рассказать о компании! А вместо этого что? «Рабо-о-отайте!». Я тебе речь написала! Неужели тебе было трудно ее прочитать? Там всего лишь пять страниц! Пять страниц!
– Цвето-о-очек, я переда-а-ал общий смы-ы-ысл одним сло-о-овом! Зато каки-и-им! – усмехнулся Эврард, взглядом выпроваживая меня за дверь. – Иди-и-и! Или я в тебя чем-то ки-и-ину! Дава-а-ай, цвето-о-очек! Не нерви-и-ируй меня!
– Ах, ты! – задохнулась я, сопя так, что все ежики в лесу задохнулись от зависти.
В меня полетела книга, просвистев мимо моего лица. – Мерзавец!
– Не отрица-а-аю! Зато че-е-естный! Кни-и-игу верни-и-и!– ответили мне, показывая рукой на дверь. Я подняла книгу с пола, отнесла и положила ее на угол стола. Она была липкой. Я посмотрела на свои пальцы и увидела, что они алые от крови.
– Я кому ска-а-азал? – мне снова указали на дверь.
– У тебя что? – не поняла я, снова разглядывая пальцы и пытаясь разглядеть руку Эврарда, которую он прячет под столом. – Кровь? Стой!
Я перегнулась через стол и увидела, как на белоснежном костюме расплылось уродливое багровое пятно, которое он зажимал рукой. Охраны не было даже в кабинете. Не может быть!
– Эв… рард, - я сглотнула, с ужасом глядя на его окровавленную руку. – Это что…
Сердце бешено стучало, в висках пульсировало, в ногах появилась слабость, от которой хотелось тут же схватиться за что-то, чтобы не упасть.
– Как же так? – выдохнула я, глядя, на тонкие пальцы с зеленым перстнем, испачканные кровь. Кровь была на полу, на бумагах, и на штанах.
– Бри-и-и-ился, - усмехнулся Эврард, не сводя с меня глаз. – Случа-а-айно поре-е-езался…
– И что же это ты там брил? – икнула я, понимая, что в конкурсе идиотских вопросов я занимаю почетное первое место и уже трясу грамотой. Грамоты в руках не было, но руки тряслись так, что сейчас я буду просить у бармена двести грамм валерьянки.
– Иди-и-и, цвето-о-очек, - внезапно подозрительно мягко заметил Эврард, вставая из-за стола и откладывая бумаги, на которые попали капли крови.
– Давай я помогу дойти до дивана? – я нервно сглатывала, оборачивалась по сторонам, глядя на полу прикрытую дверь. – А где охрана?
– Взя-я-яла отпуск гре-е-ехов за сво-о-о-ой счет, - выдохнул Эврард, заклинаньем закрывая дверь. – Никому не слоо-о-ова!
Я присела рядом на колени, схватила кусок покрывала и стала рвать его на части.
– Не смо-о-отри, - усмехнулся Эврард, расстегивая верхнюю пуговицу. – Я стесня-я-яюсь… Смо-о-отрит на меня незна-а-акомый цвето-о-очек…
Я бы с такой раной уже вспоминала всех родственников, прикидывая кому и что оставлю в наследство. Поскольку родственников у меня было много, а имущества не очень, кому-то достанутся в наследство звиздюли. Не могу же я оставить любимых родственников с пустыми руками?
– Цвето-о-очек, я о-о-очень стеснительный, - сладко заметил Эврард, осторожно отлепляя окровавленную одежду от раны. Я сбегала в соседнюю комнату за водой и стала осторожно все вытирать, чувствуя, как руки трясутся все сильнее. На животе был уродливый надрез, откуда снова потекла кровь.
– В столе-е-е лежит зе-е-елье, - заметил Эврард, а я бросилась к столу, выдвигая ящики по очереди. Какие-то бумаги, книги… В одном ящике стояли флакончики, рассортированные в неведомом мне порядке.
– Какой? – спросила я, пытаясь понять символы на бирках.
– А како-о-ой тебе бо-о-ольше нра-а-авится? – заметил Эврард с дивана, прижимая к ране тряпку. – У-у-учти, больше-е-е трех экспериме-е-ентов я не переживу-у-у…
– Ты издеваешься? – простонала я, осторожно рассматривая пузырьки. – Говори какой!
– Четве-е-ертый! – улыбнулся чеширской улыбкой Эврарда. – На четвёртый экспериме-е-ент у меня здоро-о-овья не хва-а-атит! Не смо-о-отри на меня та-а-ак, словно выбира-а-аешь мне бе-е-елые та-а-апочки! Четвертый ряд.
– Их тут всего три! – занервничала я, на всякий случай пересчитывая еще раз.
– Ка-а-ак три-и-и? – спросил Эврард, подняв брови. – Их должно быть четы-ы-ыре!
А вот это уже плохо! Руки дрожали, а я пересматривала каждый. – Ла-а-адно, я пошутил! Кра-а-асный. Сле-е-ева!
– От меня или от тебя? – проскулила я, понимая, что проще добить, чем спасти. – Вот этот? Точно этот? Точно-точно этот?
– Мне кра-а-асивые белые та-а-апочки! С меховой опу-у-ушкой! Чтобы но-о-ожки не мерзли! – развлекался Эврард, пока я мчалась к нему с флаконом. - У меня сорок семь саниме-е-етров, если что-о-о!
В этот момент я даже как-то замедлилась, прикидывая, что у него может достигать без трех сантиметров полметра! Где-то погрустнел Чингачгук Большой Змей, горестно поглаживая своего ужика.
– Что у тебя сорок семь сантиметров? – занервничала я, откупоривая флакон.
– Размер ноги-и-и. Так во-о-от, я хочу бе-е-еленькие, с опу-у-ушечкой и с ба-а-антиком. А то сни-и-ится буду цвето-о-очку и жа-а-аловаться, что та-а-апочки жму-у-ут, - заметил Эврард, пока я тыкала ему под нос флакон. – Да-а-ай перо, и я напишу завеща-а-ание! Как твое имя пра-а-авильно пишется? Напо-о-омни!