Семь лепестков

Кузнецов Сергей Юрьевич

— Лепестков больше не осталось! У нас ничего больше нет — и быть не могло! Я проебала на тебя всю свою жизнь! Забери свое поганое кольцо — и она начала сдирать с пальца бриллиантовый перстень, стараясь не выронить зажатую в руке записку, — забери все, что подарил! Машину, квартиру, все забери! Ничего мне не надо!

На секунду она вспомнила гром за окном, грустного Альперовича, барабанящего пальцами по столу в такт песне Ветлицкой, но в этот момент, наконец, сорвала с пальца кольцо и швырнула Роме в лицо. Сверкнув, оно покатилось куда-то под кровать.

— Что ты делаешь, Женя? — крикнул Рома и попытался обнять ее. Она ударила его по

лицу, сначала один раз, потом другой, не переставая плакать, и в самом деле все больше и больше веря, что именно он погубил ее жизнь, свел на нет все обещания, что были даны когда-то, обманул, превратил в истеричку, состарил раньше времени.

— Мне уже четвертый десяток, — кричала она, — я не успокоюсь! У меня уже нет времени!

— Успокойся, — повторял Рома, а она кричала «не смей меня трогать!» и вырывалась.

Внезапно Рома отпустил ее. Резко развернувшись, он пробормотал что-то вроде «Как же ты надоела мне, сука!» — и резко вышел из комнаты.

Женя заперла за ним дверь и снова вернулась к тайнику. Внутри него лежал маленький прозрачный пакетик, а в нем — бумажный квадрат с чем-то, похожим на лепесток. Она сразу поняла, что это.

Впервые Леня рассказал ей об ЛСД несколько месяцев назад. То есть, конечно, она и раньше слышала о наркотиках, даже как-то раз курила травку, но не читала Кастанеды, не знала, что наркотики могут давать силу — думала, это так,пробить на ха-ха, для веселья. И выпить, конечно, все равно лучше. Леня тогда сказал, что Андрей рассказал ему, как это круто, ЛСД, как это может изменить жизнь человека. И еще сказал, что хочет принять вместе с ней, на двоих съесть эту, как она называется,марку. Женя тогда сказала ему, что у них и так слишком много всего «на двоих» и уж если есть — то каждому по отдельности. На этом разговор вроде и кончился, но Леня почему-то решил, что она попросила его ЛСД достать, и несколько раз извинялся, что никак не получается. Тут, видимо, исхитрился — и сунул-таки в тайник, пока Володя водил всех по дому. Ходили они так долго, что за это время можно было не только сунуть марку в тайник, но обратно вынуть ее, выкинуть, найти и снова сунуть — неудивительно, что эта экскурсия совсем измотала ее.

Женя зевнула и сунула пакетик в сумочку. На хуй мне это ЛСД, подумала она, я и без того уже скоро стану алкоголичкой. Женский алкоголизм не лечится, да. Она достала из чемодана бутылку «Бейлиса» и отпила из горлышка. Как они меня все достали, подумала она и пошла в душ.

Утром долго завтракали, мальчик-официант неловко, но старательно подавал еду, потом пошли кататься на володькином моторном катере по реке, распугивая местных рыболовов, потом вернулись в усадьбу и все уже начали пить в ожидании обеда, а Женя зашла к себе переодеться. В черном коктейльном платье она чудо как понравилась себе — но почему-то настроение ухудшалось с каждой минутой. Она не присоединилась к остальным, а поднялась на галерею. Стоя у перил, она глядела на своих одноклассников сверху. Мальчик уже разносил блюда, Поручик был уже пьян и кадрил Леру, Рома сидел мрачнее тучи, а Леня о чем-то шептался с Андреем. Худой, горбящийся Альперович и толстый, нервно поправляющий очки Леня. Всю жизнь рядом. Кем мне приходится ближайший друг моего любовника? Есть ли для этого специальное слово? А я ведь была влюблена в него когда-то.

В этот момент Альперович поднял

голову, и их глаза на секунду встретились. Он еще выпил водки, не спеша поднялся, и направился к лестнице. Мысли он мои, что ли, читает? — подумала Женя.

— Скучаешь? — спросил Альперович.

— Нет, просто так стою.

Он стал рядом, словно собираясь обнять ее и не решаясь.

— Вы что, с Ромкой поссорились?

— Я думаю, мы разведемся, — ответила она.

— И зря, — сказал он, — у вас хорошая семья.

— Тоже мне, семьянин, — фыркнула она, — сам-то все не женат.

— Как-то не получается, — сказал он.

Они помолчали.

— Помнишь, как мы в городе тогда смешно встретились? — спросила Женя.

— Ага, — оживился Андрей, — еще в шашлычную эту ходили… в «Хинкальную».

— Я тогда лепесток оторвала, чтобы все вернулось, — сказала она, — ничего не получилось, ты знаешь.

— Надо было что-то другое загадывать, — сказал он, — то, что на самом деле хотелось.

— А что мне тогда хотелось? — спросила она и посмотрела на него сквозь полуопущенные ресницы, чуть повернув голову.

— Не знаю, — сказал Альперович, но голос его чуть дрогнул, — я думаю, каждый получает то, что хочет в любом случае. С цветочками или без.

— Что хочет или что любит? — спросила Женя.

— Или кого любит, — ответил Альперович, опуская руку ей на бедро.

— А ты кого любишь? — она не отстранилась и не придвинулась, словно решив про себя: будь что будет.

— Ты же знаешь, — ответил он, — что я люблю только тебя. Всю жизнь.

В этот момент мальчик-официант пробежал за их спинами, громыхая посудой. Звук словно отрезвил Женю, она бегло поцеловала Альперовича в губы и сказала:

— Пойдем обедать.

— Постой, — он попытался удержать ее.

— Я страшно проголодалась, — сказала она, отстраняя его руку, — и у нас еще много времени впереди.

— Я тебе скажу, что значит быть богатым, — сказал Поручик, наливая водки, — вот когда мы были школьниками и студентами — водка всегда кончалась раньше еды. А теперь — наоборот, — он обвел рукой стол и захохотал.

В самом деле — обед был съеден, а несколько бутылок «Распутина» все еще громоздились в центре стола.

— Я его люблю больше «Абсолюта», — сказал Белов, — во-первых «Абсолют» весь паленый, а во-вторых, «Распутин» — это как-то патриотичней.

— Уоу, уоу, Распутин, Рашн крейзи лав машин, — фальшиво пропел Поручик и подмигнул Жене.

Лера метнула на него быстрый взгляд и сказала:

— Чудесный анекдот мне на днях рассказали. Приходят двое новых русских в автомобильный салон, и один говорит «Посмотри, какой хороший шестисотый мерседес!», а тот подзывает к себе сэйлермэна и выписывает чек. Первый говорит: «Да я сам заплачу», а тот…

Сколько раз так было, подумала Лера, наливая себе еще водки, сколько раз она слышала это «я сам заплачу». Она взглянула на сидящих за столом мужчин. Удивительно, подумала она, Андрей единственный здесь, с кем я не спала.

— Смешно, но брехня, — сказал Андрей. — Мне такие не попадались.

— Не говори так, старик, — сказал Поручик, — ты же сам мне рассказывал, как Смирнов тебе «Rolex» подарил на ровном месте.

Никакого «на ровном месте» не бывает, подумала Женя. Всю жизнь мне мужчины делают подарки, словно ничего не прося взамен. Бриллиантовое колечко, пластмассовый лепесток, бумажку с ЛСД. Но на самом деле и я, и они знают, что полагается взамен.