Семь миров: Оракул
Шрифт:
Как завороженный Адриан делал то, что говорил отец, концентрируясь на кольце и на маленьком отверстии. Он вставил кольцо в круг, повернул по часовой стрелке и вдавил до щелчка.
Скорее всего, это было последним, что он делал в своей жизни. Яркий свет, понесшийся потоком из круга, ослепил его. Из отверстия, повторяя рисунок спирали, потекла световая нить. Вспомнив наставления Изы, он отвернулся.
Адриан посмотрел вниз. Прекраснее вида на Ион, чем с этой точки, не было нигде. Любуясь городом сквозь поток патрульных машин, мчащихся на него,
Адриан почувствовал, что у машины, на крыше которой он стоял, отказал двигатель. Он остался без опоры и полетел вслед за ней, свободный и одинокий в своем падении. У него был выбор — смотреть вниз, упиваясь тем, как его тело приближается к иглам шахматных небоскребов, или, паря на спине, видеть свет купола. Сын старика выбрал свет, полагая, что глаза ему больше не понадобятся. Сияние обжигало радужную оболочку, но он терпел, наслаждаясь тем, как спираль витком за витком оборачивает город светом.
Купол вспыхнул белым огнем, и сквозь ставшую прозрачной оболочку его было видно, как от Иона к Ониксу побежал луч. Адриан не понимал, что он сделал и зачем, но всем своим умирающим сердцем чувствовал, что совершил нечто великое и очень нужное.
Над его телом стала сгущаться туча из машин. Ему казалось, что в черных очертаниях роящихся серебряных точек он видит лицо. Оно, точно пазл, складывалось из бесчисленных роботов, и Лик этот был страшен.
Город не мог позволить ему умереть безмолвно и быстро.
Адриан был совсем близко к полотну твердой эстакады в момент, когда металлическая лапа опоясала его холодной болью и потащила наверх. Он почувствовал, как хрустнул его позвоночник, чуть было не разломившись пополам. Пойманный на крючок, он стал вновь подниматься вверх. Какое-то время он летел над городом лицом вниз, наблюдая свое отражение в скользких крышах. Свет улетел из Иона, и город погрузился в привычный ночной полумрак.
Кое-где были различимы горящие ромбовидные окна с силуэтами людских фигур. Маленькими точечками просматривались на треугольных балконах задранные вверх головы любопытствующих людей и машин. На него показывали пальцами, о нем говорили. Андриан незаметно улыбнулся. Если внутри этих существ еще осталось любопытство, то, может, не все потеряно для этого мира. Мимолетная фотовспышка, бесшумно озарившая их город среди ночи, ушла и осталась в сознании как свежее и очень яркое воспоминание.
По закону города его должны были судить, и самым волнительным было то, что он действительно не сможет объяснить, что двигало им, когда он делал это.
Казалось, что он отправил кому-то послание в виде светового потока, который собрал напряжение с купола и выкинул его в космос. Купол Иона был напрямую связан с энергией Оникса, как он понял из письма оилов к правителю. Эта манипуляция с кольцом явно что-то активировала, какую-то давно забытую функцию, но видимых последствий своего поступка Адриан пока не наблюдал.
Клешня опустила его на крышу черного дома. Колонна из роботов-полицейских уже ожидала его там. Схватив Адриана под руки, железной хваткой мертвых рук они потащили человека в зал суда. Сын Изы не сопротивлялся, понимая, что бежать было некуда, он внутри чудовищной ловушки, и никто из его мира не принадлежит себе.
Глава 8 Карий
Стая мурийских скатов летела над пустотой, образованной на месте таинственного Астероида. Принца Мури сопровождали на его планету под надежной защитой. Ионский звездолет с Енком внутри отлетел от стаи и лег на курс на Пацифу. Марсий и Атла наблюдали за ними через прозрачное тело подаренного ската. Лика выглядела очень потерянно, не отходила от Атлы ни на секунду.
Хет выделил им пилотов, и думать о том, как обходиться с мурийским зверем, им не пришлось. Марсий держал Атлу за руку. Крамовка грустила, думая о Енке, но продолжала верить в пацифа.
— Император желает разгромить наши миры, — тихо произнесла она.
— Это мы и без Енка знали, — без эмоций ответил Марсий.
— Неужели все-таки война? — грустно произнесла она.
— Мы еще не знаем мыслей наших правителей на этот счёт, — проанализировал Марсий. — Если на нас нападут, разумеется, мы будем защищаться.
К ним подошел мурийский пилот и доложил:
— В нашу сторону движется восемь тулонских капсул.
— Это за мной, — произнес Марсий и перевел взгляд на Атлу.
Девушка с трудом сдерживала слезы. Приближение капсул означало, что им нужно расставаться, и неизвестно, как надолго.
Марсий подошел к ней очень близко.
— Я сделаю все возможное, чтобы убедить Индро не идти по пути войны, — произнес он.
Атла посмотрела на него выразительным взглядом, полным слез:
— Я также призову крамов к миру, — ответила она.
Марсий поднял на руки Лику, но Атла остановила его.
— Она летит со мной! — настаивала жрица.
— Но… — хотел возразить Марсий.
— Тулонцы не впускают инопланетян во внутрипланетный город, а крамы впускают. Мне будет проще присматривать за ней, чем тебе, — пояснила она.
Марсий согласился. Он провел по рыжей голове девочки рукой, сел возле нее, посмотрел оилке в глаза и произнес:
— Твой дедушка очень любил тебя, и мы будим любить тебя не меньше. Он поручил нам растить тебя, и мы этому очень рады. Прошу, во всем слушай Атлу, покуда меня нет рядом!
Девочка кивнула. Жрица ей нравилась, и она была довольна тем, что остается с ней. Марсий встал и обратил взор к Атле.
— Мы скоро встретимся на нашем острове! — произнес он очень уверенно. — Я люблю тебя и позабочусь о тебе!
Жрица улыбнулась. Марсий снял с руки дневник Кария, который все это время висел у него на запястье, и протянул жрице.
— Я знаю, нет связи межу нашими мирами, но я смогу писать тебе точно так же, как писал вам Карий все эти годы. Я возьму у него его копию дневника и буду сообщать тебе о происходящим со мной.