Семь миров. Импульс
Шрифт:
«Импульс был получен из квадрата двенадцать нашей галактики. Это все, что я смог установить. Не ищи меня больше! И мир тот не ищи».
Марсий прочитал текст. Информации, которую дал старик, было недостаточно. В двенадцатом сегменте их галактики были миллионы планет. Ему бы и сотен жизней не хватило, чтобы их осмотреть. Но теперь он по крайней мере знал направление.
– Она в другом конце галактики, – произнес он в сторону Кария.
– Наша капсула?! – испугался друг, усаживаясь в кресло.
– Нет, та планета. – ответил Марсий.
– Думай лучше, как возвращаться
Об этом Марсий думать не хотел. Он сорвал операцию, потерял деньги Тулоны, нарушил договор с Ионой и упустил старика.
– Нам грозит тюрьма, – хмуро произнес Карий, угадав, о чем думает друг.
– Не нам, а мне, – ответил Марсий.
– Ты должен рассказать Индро обо всем, что случилось. Скажи ему, что был получен сигнал из другого мира людей! Объясни, что это были непредвиденные обстоятельства и ты не смог сдать старика ионцам.
– У меня нет доказательств, что старик показывал мне запись с импульса, только мои воспоминания, мне не поверят. И даже не это главное, я не имел права отступать от инструкции.
– Если бы старик не сбежал, мы бы выкрутились, – с досадой произнес Карий.
– Если бы не сбежал, то да. Но теперь это конец для меня, – ответил Марсий.
– Мы еще разбили ионский патрульный корабль, – напомнил Карий.
– Не мы, а я. – снова поправил его Марсий.
Тот молчал.
– Карий, послушай меня! У тебя незапятнанная репутация и есть будущее на Тулоне. Ты можешь выстроить карьеру. У тебя есть Гейла и родители. А я хожу в сумасшедших. Позволь мне взять всю ответственность за произошедшее на себя.
– Тебя будут судить, – ответил Карий.
– Лучше пусть судят меня одного, чем двоих.
– Что ты предлагаешь?
Марсий протянул ему свои руки.
– Вяжи меня, вези на Тулону как преступника. Говори, что был не согласен с моим решением, что повел капсулу с Гириуса, потому что я угрожал тебе.
– Нет! – возразил Карий.
– Я воспитанник Индро, я выкручусь! – умолял Марсий.
– Генерал не простит тебя на этот раз! – не верил Карий.
– Простит! – настаивал Марсий.
Карий повернул капсулу к Тулоне. Она легла на курс, и трое суток они провели в дороге в тревожном ожидании расплаты.
Во внутрипланетном мире их уже ждали, но только для того, чтобы арестовать. Ионцы заявили на них, предоставив доказательства нарушений. Все, произошедшее на Гириусе, было записано и передано в штаб.
Капсулу не пропустили в город, остановив у шлюза. Им приказали выйти. Карий выводил Марсия, держа луч у его горла так, как они и договорились. Руки Марсия были скованы.
– Я, Карий Угас, доставил на Тулону своего напарника, нарушившего устав, – доложил Карий.
Марсий стоял, опустив голову и плечи.
Охрана взяла их обоих под арест. Ни Карий, ни Марсий не сопротивлялись. Несколько дней их держали в разных камерах, поочередно допрашивая. Их показания совпадали, обо всем они договорились заранее. Из всего выходило, что Карий инструкций не нарушал, и его выпустили по прошествии трех дней. С Марсием все обстояло иначе. Он был обвинен по трем пунктам: саботаж, трата государственного имущества, урон инопланетной технике. Марсий передал информационный носитель для Индро от Изы, сделал несколько запросов о встрече с генералом лично, но все они были отклонены.
Его дело не довели даже до суда, признав виновным сразу по факту содеянного. И хотя Марсий описал все подробно в отчете: и о том, что старик засек импульс из другого мира, и о том, что записи с импульса совпадают с тем, что он видит в своих видениях, – его никто не слушал. Содеянное им было рассмотрено как нарушение инструкций и каралось изгнанием.
Неделя заточения длилась для него бесконечно долго. Он напоминал запертого в клетке дикого зверя, блуждающего из стороны в сторону. В тот самый момент, когда у него появилось направление, в котором можно было искать мир из видений, он потерял свободу.
Находясь под стражей, Марсий не мог прийти в себя и думал только о встрече со стариком. Картинки не шли у него из головы, а пронзительная музыка стояла в ушах не стихая. Он никогда не считал себя сумасшедшим, но теперь, когда его видения подтвердились реальными фактами, ему стало особенно спокойно за свой рассудок, и от этого стало страшно, и захотелось вновь стать сумасшедшим.
«Я и впрямь вижу далекий, реальный мир, наполненный жизнью, людьми, разумом и чувствами. Он существует! Но зачем этот мир зовет меня? Почему не дает спокойно жить? Может быть, я нужен ему? А может быть, он – мне? Как жаль, что старик не смог сказать точно, где найти этот мир. Мое желание искать граничит с безумием. Моя жизнь кажется мне иллюзорной и бессмысленной, и только там она могла бы обрести смысл!»
На восьмой день за ним пришли.
Судья зачитал ему приговор один на один:
– Марсий Аппа-Лаун, вы обвиняетесь в преступлении против Тулоны. Вы подорвали наш авторитет в глазах планеты Иона. Способствовали побегу опасного преступника. Применили насилие по отношению к гражданам дружественного государства. Поставили свои интересы выше государственных. Вы приговариваетесь к десяти годам лишения свободы. Вас переместят в колонию строгого режима на спутник Тулоны Аякс. С вами будет работать тюремный психиатр.
Марсий выслушал приговор. Все сказанное было чистой правдой, за исключением, пожалуй, того, что о Тулоне он думал не меньше, чем о себе, в момент, когда совершал это.
Сразу после вынесения приговора его вывели из камеры, переодели, присвоили индивидуальный номер и повезли к аэродрому, чтобы отправить на Аякс. Все было как в тумане. Цифра в десять лет с трудом укладывалась в голове. Ему казалось, что это происходит не с ним, а с кем-то посторонним. В ушах стоял еле уловимый звон.
Но одно обстоятельство его все же приободрило. Пилотом, обязавшимся доставить его на спутник, выбрали Кария. А значит, он мог успеть перекинуться с ним хоть парой фраз. Он встретился с другом взглядом, когда тот запрыгивал в кабину. Марсий подмигнул ему. Это было глотком свежего воздуха, но друг смотрел на него равнодушно. В одну секунду Марсия охватили боль и непонимание. И было удивительно от того, что Карию позволили сопровождать бывшего напарника. Во всем этом чувствовалась рука Индро.